Тайны Агафонихи. Сергей Николаевич БольшаковЧитать онлайн книгу.
промахнулись – пришли не по адресу! Теперь долго эту кашу расхлёбывать придётся.
Горланили долго. Нашлись даже те, кто призывал скинуть новую власть, объявить всю волость свободной республикой.
– Верно-верно! – подхватил тот же, кто шутил только что. Видимо, скептический настрой мужик всегда носил в кармане:
– Провозгласим себя республикой, выберем царя и объявим войну России! Гулять так гулять! Ни к чему мелочиться.
Во всей этой суматохе Лыко искал и никак не мог найти смысл. Хотелось понять суть происходившего. В душе было полное смятение. Ему стало страшно. Он привык хулиганить: то в огород к соседям залезет, то ез1* на речке «поднимет», то заберёт срубленные дрова на Барском берегу и сожжёт их в костре. Но всё, что было раньше, это – глупые шалости. За них самое большое наказание – порка дубцом. Да и то, отец давно не прибегал к такому наказанию, понимал, что сын взрослеет, и дубец уже пора забыть!
Иван знал, что сейчас всё намного серьёзнее, и последствия содеянного будут куда страшнее, чем дубец. Видимо, действительно, придётся вместо Кашина ехать в Рыбинск. А там – как получится. Два раза не умирать! Да, если честно, и одного раза не хочется. «Если обойдётся, никогда, ни за что больше к бутылке с алкоголем не прикоснусь!» – осознавая свою вину, он низко опустил голову и очередной раз посмотрел на толпу.
И он увидел того, кого искал глазами и желал увидеть более других – батю! Тот стоял, потупившись, упирая подбородок в грудь, задумчиво вращал глазами, переводя взгляд с пасмурного неба, на людей, на здание управы, на темнеющую вдалеке деревню.
«Батя, только сейчас я начал понимать, как я тебя уважаю, как люблю! – мысленно обращался сын к отцу. – Я не осознавал, что именно ты та “стена”, за которой всегда спокойно, тепло и уютно. За ней нет места тревогам и душевным терзаниям. Никакой другой человек не может дать этого, ни мама, ни даже дед! Каким же дураком я был, не понимая, не ценя это, легко меняя на никчемные поступки и бессмысленную браваду. Батя, клянусь! Больше такого никогда не будет! Я многое сегодня понял, многое переоценил. Жаль, что сейчас не вернуть прежнюю жизнь. Я сжёг, разрушил все мосты. Поэтому выбор невелик, осталась одна дорога – бежать в Пищалкино, садиться в поезд и ехать до Рыбинска, чтобы начать там новую жизнь, без ребячьей дурости и ненадёжного “авось”».
Казалось, что отец понимал его. Еле заметно кивнул, показал сжатый кулак со стороны ладони – держись. мол, сынок: «Держись, я с тобой и не осуждаю тебя!».
«Теперь пора!» – сказал себе Лыко и стал пробираться сквозь толпу к реке. Он не желал теперь ни встреч, ни разговоров, потому уходил тихо, незаметно, не останавливаясь, не давая себе даже минуты на отдых, чтобы перевести дыхание.
Он не слышал, как их односельчанин, революционный матрос Лебедев выступал с пламенной речью, взывая сохранять спокойствие и не устраивать беспорядки.
Матрос говорил, что контрреволюция повсеместно поднимает голову, стремится повернуть Россию вспять, но
ез – искусственное перегораживание реки для ловли рыбы. Две жерди, бревна перекидываются от берега до берега «сшиваются» между собой, крепятся частыми кольями, досками, брусом, вбиваемыми в дно как можно глубже с обеих сторон брёвен. Остаются «незашитыми» одно-два «окна», куда ставятся плетёные из дубцов лозы ловушки – вятры. Просвет между жердями плотно трамбуется льнотрестой так, что по этой утрамбовке можно спокойно проходить человеку среднего веса (вехнесит.).