Груманланы. Владимир ЛичутинЧитать онлайн книгу.
рачий царь и ловит беззатейного поморца за руку в эти минуты и гнетет с собою в пучину: «Верить не верим, а в старинушку гоним», – так уверяют в Помезенье, крепко держась дедовой науки. Вот и Проня-баюнок о том же напомнил, вылез из казенки, когда приспели к Большим Бурунам во владения рачьего царя.
Вокруг Груманта много легендарной мифологии, сказок и поморских сказаний, о чем речь пойдет впереди.
«Среди утесов бухты Уэйлс-бей у подножия горы Уэйлс-хэд чернеет среди льдов скала. Она напоминает торчащую из воды голову человека без шапки. Может быть, об этой скале сложили поморы легенду о борьбе Груманланского Пса с чернокнижником-волхвом. Прилив роет ледяные пещеры, заботится океан о духе гор – Грумантском псе. Строят ему дворцы под землей упорные воды. Капля за каплей прорывают извилистые ходы во льдах. Своды их будут, пожалуй, потолще соловецких».
В XVI веке на мурманском побережье участвовали в звериных промыслах до семи с половиной тысяч русских судов и свыше тридцати тысяч русских промышленников. Капитан Барроу встречал их в 1556 году на Мурмане и близ новой земли.
Русские поморы-скифы-сарматы жили во времена чудовищ, великанов-волотов, и оттого, наверное, с таким бесстрашием брали ошкуя на острогу, спицу, копье и нож, а то и голоручьем, своим мужеством удивляя шведов и норвегов, со страхом взиравших на ужасных царей ледяной пустыни.
Сказочные оттенки столь многотрудной тяжкой жизни не могут быть придуманы зверобоями, несмотря на хваткий искрометный ум; если бы могли груманлане сочинять чудесные истории, то не брали бы с материка сказочников и былинщиков, которые в долгие зимние вечера скрашивали их тяжкие будни, а сидели бы мореходцы у камелька и сочиняли приключения. Фольклор Груманта – явление необычайного быта полярных охотников из самой жизни, он интересен, как любопытна смертельная схватка человека и Арктики, кто кого оборет, но и их единство, проверка на стойкость и силу духа: тут были и свои духовники, герои-богатыри, и люди слабые сердцем, люди атаманистые, своевольные, дерзкие в желаниях, кто мог силою натуры и несгибаемой воли приручить самые невероятные обстоятельства, коими так богата Арктика и извлечь пользу себе.
Кто-то из груманлан, погибая, пережил историю необычайную и, возвратившись в родные домы, справив привальное, приложившись к стопке белого или ковшу браги, начинал мужик вдруг вспоминать под хмельком, какое невероятное происшествие случилось с ним на Бурунах, – его рассказ поддерживала хмельная мужицкая ватага, и на одну необычную историю, смахивающую на завиральню, накладывалась другая, чем-то схожая. Как говорят, после долгого напряжения на промыслах душа вдруг отпотела и потекла, почуяв спокой дорогой, близкие лица и душевное участие, и в этой словесной исповедальности и прорастала та красивая бухтина, которая вскоре займет свое место в истории родного края: «Надо же, пережил и не сломался, самого дьявола обошел и оставил с носом, и тот даже не почесался», – восхитятся