Мы помним. Сборник прозы и поэзии, посвящённый Великой Победе. СборникЧитать онлайн книгу.
группе, нас сбили, с трудом посадили самолёт на деревья. Летали тогда в это время в самолёте Ли-2. Командир экипажа со штурманом ушли. Меня оставили рядом с самолётом. Мне приказали, если что, вот с пулемёта стреляй, никого не подпускай. И вот сижу я, и вдруг выходит из леса человек и кричит мне:
– Эй, чóловек, чóловек!
Я пулемёт держу на мушке, в ответ кричу:
– Что тебе надо?
Он говорит:
– Вот я тебе поесть принёс, твой командир велел тебе принести!
И на пенёк ставит горшок с продуктами и кринку молока и уходит. Получается, в это время я должен бросить свой самолёт и идти туда, а я ведь не могу, не хочу уходить и бросать. Ну, всё-таки голод не тётка, захотелось есть, сбегал, взял картошку отварную в мундире, да и молоко. И как стало хорошо, когда поел. Чуть позже прибыл техсостав, и мы эвакуировали самолёт.
Однажды был налёт на наш аэродром. А в это время я ремонтировал свой самолёт, для чего разобрал, прочистил карбюратор и занимался его сборкой, причём его нельзя бросить, не собрав, потому что надо все винты поставить на место. Не дай бог все эти жиклёры рассыпятся.
Мимо меня бегут мои товарищи и кричат:
– Фагим, пошли в землянку полкового медицинского пункта!
А я говорю, не могу, пока не закручу, никуда не побегу. Ведь потеря карбюратора равносильна уничтожению самолёта. И поэтому я под бомбёжкой ещё продолжал собирать этот карбюратор. И, закрутив последний винт, чтобы он уже не рассыпался гарантированно, спрыгиваю с самолёта и слышу рядом громкий взрыв, и меня откидывает под дерево. Я встал после этого, стою и ничего не слышу, абсолютная тишина, такого не должно быть, ничего не понимаю. Смотрю на эту землянку, куда побежали ребята, а её там нет. Вот там все наши мотористы и механики, человек пять было, вместе с медсёстрами и с ранеными, они там погибли. Вот так вот всё это произошло. Обидно, конечно, было за своих друзей и товарищей, но вот меня судьба очередной раз сберегла.
После контузии я попал в госпиталь. И в госпитале узнал, что наша эскадрилья передислоцируется на новое место. Чтобы не отстать от своих, я сбежал из госпиталя в свою эскадрилью. Не хотел отставать от неё, чтобы продолжать именно в своей эскадрилье служить со своим полком. И когда я уже прибыл в полк, ну естественно, без документов, соответственно, потому что сбежал же, и приступил к своей службе, обслуживал свой самолёт, меня опять забирают в НКВД – как дезертира. Опять спасает командир эскадрильи Георгибиани. Он сказал, что это отличный механик и прочее. И, в общем-то, таким образом меня спасли от того, чтобы я стал предателем. Хотя я, в общем-то, бежал не с фронта, а бежал, наоборот, на фронт, но нельзя было нарушать закон.
В нашей эскадрилье служили люди разных национальностей: русские, татары, грузины, армяне, украинцы, евреи, адыгейцы и другие. Мы жили дружно, много рассказывали друг другу о родине, природе и культуре своих народов. После войны мы пообещали навестить друг друга.
Мы же ночные бомбардировщики, и на самолёт мы же и подвешивали бомбы. На вылет боекомплект подвешивался, но делали