Сказания о руде ирбинской. Надежда КравченкоЧитать онлайн книгу.

      «День придворных»

      На неделе Татищев попросил у Арцыбашева чудские серьги.

      – Зачем? – изумился заводской управитель пристальному интересу Никитича к пустой бабьей украсе.

      – Есть у меня задумка, и я её думаю. А вещицу сию на время одолжи, я с неё сколок[73] мастеру закажу, да каменьев драгоценных поболе велю прилепить, – загадочно ответствовал он и в тот же день увёз серьги.

      Наконец, в воскресенье, в «День придворных», тайный советник Татищев засобирался на ассамблею в царский дворец. С утра к нему пришёл золотых дел мастер, вернул серебряные серьги и предъявил выполненный заказ. Василий Никитич изумлённо охнул. Золотые, в затейливой вязи хонгорских узоров, серьги, изобильно украшенные алмазами и изумрудными самоцветами, были воистину великолепны. Рядом с ними серебряные чудские украшения выглядели блёкло и как-то убогонько. Никитич, не торгуясь, расплатился с мастером, сердечно похвалил искусную работу:

      – Прелюбопытная вещица получилась! Впору только знатным особам нашивать, – и поболтал серьгой перед носом Егора Михалыча: – Вот на энту-то блестяшку и будем выманивать на свет божий «златорогое чудище» из чиновьего лабиринта. Кумекаешь?

      Егор Михайлович, довольный тем, что не зря понадеялся на изворотливость ясного ума государева мужа, одобрительно закивал и с удивлением стал наблюдать дальнейшие действия хозяина дома. А тот, ничего не объясняя, направился в свои покои, по пути стребовав с денщика ножницы, нитки, иглу, отрез тёмной прочной ткани. Потом вытащил из шкафа суконный парадный кафтан и захлопнул перед носом обоих дверь опочивальни. Напрасно Афанасий бился в дверь, предлагая свою помощь. Ответа не было, и он разводил руками, злился, бурча под нос:

      – Ишь, баламут, щас ведь искулёмит дорого платье, а потом расходуйся на новый наряд.

      А Татищев, своеручно пришив потайные карманы в борт и обшлага коричневого кафтана, аккуратно разложил в них по ранжиру карточные масти. Надел кафтан и попробовал каждую из карт незаметно, кончиками пальцев, вынуть на ощупь из потаёнки. Получилось. Довольный собой, повертелся у зеркала, поднял назидательно палец и сказал своему отражению: «Не доверяй серьёзного дела другому, ежели хочешь, чтобы оно хорошо шло». Напялил на лысеющую голову пудреный парик, гордо поднял подбородок, рывком распахнул дверь и явился Афанасию и заинтересованному Арцыбашеву при полном парадном блеске серебряного шитья, шпаги на поясной портупее и медных пряжек на кожаных башмаках. Горный инженер изобразил благоговейный поклон, а денщик увидел лишь новый повод для ворчания:

      – Опять выфорсился!

      Но советник воинственно покрутил перед дряблым носом денщика жилистым кулачишком:

      – Никшни! Мне сегодня с его светлостью баталию вести нешуточную. Не на живот, а на смерть! – И хитро улыбнулся Арцыбашеву: – Или пан, или пропал! – перекрестился на образа и браво помаршировал к порогу.

      А на Невской площади огненный «театр» уже давно