Сказания о руде ирбинской. Надежда КравченкоЧитать онлайн книгу.
каторга? Давай обнюхаемся, что ль!
Он сдёрнул с себя замызганный колпак и паясничая изобразил подобие реверанса, несколько раз помахав колпаком у своих ног, словно дворянин широкополой шляпой.
– Я – Алёша Двупрозванный. Весной ломанулся с Каменского винокуренного завода – слушать кукушку[127]. Теперь живу в лесу, молюсь колесу.
Заговорщицки подмигнул:
– Ты, чай, тоже в бегах? Откеда лапти сплёл, бабай? Комар тя забодай…
– Вольноотпущенный я. С Ирбинского завода. Карп Ковалёв, – сдержанно ответил старик, стоя по каторжанской привычке солдатиком.
Беглец присвистнул и отступил на шаг.
– Вольны-ы-й! – протянул уважительно и оживился: – Так, поди, у тебя и харч есть? Не тяжеловато несть?
Он вывернул пустые карманы своего халата:
– Вишь, голяк? Третий день ни крошки в хлебале. Кишки к хребту липнут.
– Энто дело поправимо, Ляксей, – проникся к нему сочувствием бывший каторжанин и снял с костлявого плеча «горбач». Поискал глазами удобное место в глуби таёжной чистинки, где лежала поваленная ветром лиственница. Устало присел на ствол выворотня: – Я тож в пути оголодал. Вместе и повечеряем, чем бог послал…
Он откинул крышку и склонился над коробом. Бегунец вытянул шею и воровато зашарил глазами по раскрытому «горбачу». Старик вытащил узел с припасом, взвесил его рукой:
– Тут снеди на двоих, пожалуй, за глаза хватит.
Алёшка плюхнулся рядом и нетерпеливо потёр ладони:
– Эх, щас вдосыть требуху набью.
Старик развязал узел цветного платка. Разложил на стволе нехитрый припас. Алёшка первым схватил пупырчатый огурец, смачно хрустнул им и похвалил:
– Скусный, хрусткий, – жадно схватил хлебную краюху и без остановки рвал её гнилыми зубами.
Когда насытился, косо глянул на старика и стал есть впрок. Наконец, рыгнул, погладил себя по животу ладонью. Лениво ковыряя концом обломанной ветки в зубных щелях, занозисто изрёк:
– А всё одно, я маракую, лучше голодно, да вольно, – надсадно закашлялся и выхаркнул на траву кровавый сгусток. – Я, как чахотку заробил, так решил про себя: «Харэ! Околевать буду на свежем воздухе. Сколь ни протяну, а всё моё времечко будет. До последней минуточки».
Карп, прибиравший в узелок остатки пищи, понимающе кивал. Парень скользнул наглыми глазами по затылку старца, вкрадчиво поинтересовался:
– А куда ты, плешка, чапаешь?
– В Малую Ирбу, – коротко ответил Карп.
– Да ну! – выронил огрызок веточки Алёшка. – Никак по каторге соскучился?
– Надо, – уклончиво ответил бывший острожник и захлопнул крышку короба. Двупрозванный впился взглядом в его руки и осипшим голосом предостерёг:
– Дед, ты бы, на ночь глядя, по тайге не шатался. Тут в этих местах, бают местные, такой ведмедь завёлся, не приведи Господи! От старости на дичь не охотится, так скрадывает домашнюю скотину.
И тише добавил:
– А
Слушать кукушку – бежать с мест заключения.