СВО. Босиком по стеклу. Алексей Александрович СтопичевЧитать онлайн книгу.
потому женщина спала не раздеваясь. Слишком уж дорогим выходило отопление. Накинула на себя жилетку и скрюченными подагрой, старостью и холодом пальцами принялась застёгивать пуговицы. Подслеповатыми глазами прошлась по комнате, в который раз подумала, что надо бы подштукатурить стену, и привычно стала размышлять, где бы взять хоть немного глины.
Митрофановна помнила, что за селом есть карьер, откуда ещё при Советском Союзе брали глину. Да вот беда – до него много километров, а ноги уже не ходят. Просила как-то соседа подвезти туда, но он так глянул на бабку надоедливую, что Митрофановна осеклась и побрела, сгорбленная, домой. Это раньше, в пору юности, она б одним махом доскакала и туда, и обратно. Когда училась в техникуме в Волчанске. Когда все были русскими, и не было войны.
Митрофановна достала сваренное ещё вчера яйцо да пару картофелин, села за почерневший от грязи стол, принялась завтракать, запивая сухомятку водой из чайника.
Бабка вновь погрузилась в воспоминания. О той, беззаботной юности. О техникуме, где учились со всего огромного Союза. Как умилялись её деревенскому диалекту парни и девчата из Харькова и Курска. Как просили рассказать что-то ещё и заливисто смеялись над малопонятными им словами. И она смеялась вместе с ними, беззаботно, радостно. А вечерами бегали на танцы, и там она обнималась с вихрастым парнем из Орла. И не было печали, что он русский либо нет. Она и сама себя русской считала тогда. Правда, не сложилось с ним. Замуж Митрофановна вышла в родном селе за местного тракториста. С ним и прожила всю жизнь, родив дочку.
А потом, в начале девяностых, началось деление, и им стали рассказывать, что они украинцы. И нет на свете нации лучше и найкраще. Митрофановна со своим суржиком поначалу мало понимала украиньску мову, но со временем привыкла, наловчилась. И, слушая своих политиков, всё ждала, когда же начнут жить, как во Франции.
Годы летели, но жить лучше не становилось. Дочка выскочила замуж и умотала в город вместе с мужем. Супруг Митрофановны умер, не дожив до шестидесяти. И осталась бабка одна в своей избушке. А избушка ветшала год от года.
Приезжал выросший внук, да помощи от него не дождаться было. Приедет, расскажет, как заживут вскорости – и назад в город. Селяне, кто работать мог, уезжали на заработки. Часть – в Россию, а часть – в Европу. И Митрофановна всё чаще вспоминала вихрастого парня из Орла, гадая, как у него жизнь сложилась после волчанского техникума.
Митрофановна прошлёпала к совсем уже развалившемуся сараюшке, где у неё ютились петух да десяток несушек. Проверила гнездо и вынула сразу три яйца. Заулыбалась счастливо, да пошла с ними к дому. Ежели б у соседа ещё ворованного зерна прикупить, как о прошлом годе, и вообще было бы счастье.
Не успела бабка доковылять до покосившейся избёнки, как её окликнул глава сельсовета:
– Митрофановна! Не хочешь с журналистами пообщаться?
– С настоящими? – опешила женщина.
– Самыми настоящими, бабушка! – задорно ответила ей молодуха. – Ба́чите документ?
Митрофановна подслеповато