Записки сумасшедшего. Лу СиньЧитать онлайн книгу.
мать, а за ней выбежал мальчик лет восьми, в котором я угадал своего племянника Хунъэра.
Мать обрадовалась моему приезду, хотя и у нее на душе было невесело. Она усадила меня, предложила отдохнуть, выпить чаю и не говорить пока о делах. Хунъэр, с которым мы увиделись впервые, почтительно держался поодаль и не сводил с меня глаз.
Наконец зашла речь и о переезде. Я сказал, что снял квартиру и купил кое-что из мебели, что здешнюю мебель надо продать и на эти деньги купить на месте все необходимое. Мать не возражала; она уже собрала почти все вещи, негодную для перевозки мебель частично распродала – только никак не могла получить за нее деньги.
– Отдохни денек-другой, – сказала она, – навести родных, а там можно и в дорогу.
Я тоже не возражал.
– Да, чуть не забыла: Жуньту всякий раз, как приходит, все справляется о тебе, очень хочет тебя повидать. Я сообщила ему, что ты приедешь; верно, скоро придет.
И в памяти моей мелькнула чудная картина: золотое колесо полной луны на темно-синем небе, песчаное поле на взморье, все в изумрудно-зеленых арбузах, и среди них мальчик лет двенадцати с серебряным обручем на шее; в руке у него стальная рогатина, он что есть силы замахнулся ею на ча, а зверек удирает, проскользнув у него между ног.
Этот мальчик – Жуньту. Когда я с ним познакомился, мне тоже было чуть больше десяти, а случилось это лет тридцать тому назад. Отец еще был жив, наша семья жила в достатке, и я рос барчуком. В тот год у нас готовились к большому жертвоприношению. Говорили, что такое бывает раз в тридцать лет, если не реже, потому церемония была особо торжественной. В первый месяц года надлежало принести жертвы перед изображениями предков[58], приношения были богатые, посуда дорогая и редкая, участников множество – так что за утварью приходилось приглядывать. Мы держали только одного работника (их было здесь три разновидности: одни работали круглый год, другие – поденно, а некоторые семьи – вроде нашей – трудились на земле сами и нанимали человека лишь на Новый год и другие праздники, а также на время уборки урожая). Он сказал отцу, что один не управится, и просил разрешения привести на подмогу своего сына Жуньту – постеречь утварь. Отец разрешил, а я был в восторге, потому что давно уже слышал про этого Жуньту и знал, что мы с ним почти погодки. Родился он в високосный год, из пяти стихий в его гороскопе не хватало лишь земли[59], поэтому отец и дал ему имя – Жуньту. Он умел расставлять силки и ловить птиц.
Теперь я каждый день с нетерпением ждал Нового года: как только он наступит – к нам придет Жуньту. И вот однажды старый год наконец-то кончился, мать объявила, что Жуньту пришел, и я помчался на кухню. У него было круглое, загорелое лицо; на голове он носил войлочную шапочку, а на шее блестел серебряный обруч: это означало, что отец очень его любил, боялся, как бы он не умер, и дал обет перед изображением Будды, скрепив этот обет серебряным обручем, который надел сыну на шею. Жуньту был застенчив – он не боялся только меня и, когда рядом не было посторонних, разговаривал со
Изображения предков устанавливались в домашнем алтаре; на таких изображениях были написаны имена умерших предков, в честь которых в определенные сроки совершались жертвоприношения.
Гороскоп состоял из четырех пар циклических знаков, которыми обозначались год, месяц, число и час рождения: циклические знаки имели соответствия среди пяти первоэлементов (металл, дерево, вода, огонь, земля). Жунь – високосный год, ту – земля.