Пришествие. Владислав МартЧитать онлайн книгу.
Когда я их любил и когда путешествовал. Когда эти страны ещё были в природе. Лежали на спине капризной черепахи, что никак не сдохнет в эфире космоса, а может сдохла давно, но всё никак не утонет, так и плавает пузырём, неся нашу плесень из осени в зиму… Кто ест дохлых черепах? Не помню такого из зоологии. Нет на них хищников. Не наблюдалось раньше. Теперь пришли.
Если новостей от Беглого не было, или его самого не было, а публика начинали нести афинейскую мудрость, то молча я уходил. Этим очевидно поддерживал негативный ореол своей персоны, выражал новую щепотку недружелюбия, но и защищал себя. Боясь, как многие, сболтнуть или выдать реакцией на чужую байку, свои истинные мотивы. Тайну своей изоляции, почему и я, подобно Глухому, Баскетболисту, Трактористу и Женатому, также юркаю на пол после удара ладони Никодима о столешницу. А то и раньше, если кто-то внимательный, вдруг скажет что-то вроде: «Посмотрите на дорогу, вам не кажется…». Этого достаточно для задувания свечи и прилегания щеки к палубной потёртой доске. После ползком к задней двери, и мимо общего пожарного колодца, вдоль кромки забора домой. По дорогам не ходили давно. Тропка следов по дороге видна инсектам, разной дряни в небе, а вдоль забора цепочка следов то тенью скрыта, то листвой, то снегом, то… Вот только снега в этом декабре ещё не было.
От бесснежья вечера казалось заступали на службу в три часа дня, в полтретьего. Скудное солнце, изюминка бывшего летнего винограда, не могло отражаться от белизны снега, от замёрзших сельских прудов. Царила темнота. Вечер кончался уже в шесть и заступала ночь, которая не уходила до половины девятого утра. В такой долгой темноте скучание по снегу усиливалось и перетекало в абсолютную тоску. Кто знает. Пришедшим снег не по нутру, может это они отменили зиму ради своих тёмных дел. Как бы мне хотелось быть засыпанным, быть спрятанным от всего мира именно снегом. Быть защищённым. Быть в безопасности под этим колпаком. На котором, вероятно, подойди я к краю, отразилась бы моя фигура, моя проекция телесная. Проекция, протекция… Протекция самого меня-себя основывалась за трехволновой защите. От волны водки, от волны плётки и от радиоволны. Под волной водки я понимал избегать общества КПП, насколько это возможно в таких обстоятельствах, насколько хватит сил не встречать людей. Дело не в самом алкоголе, его употреблять я умел. Не в пример большинству посетителей Никодима, умел, различал и мог часами говорить на эту тему. Ох, знали бы они какая коллекция хранится в моём доме между кабинетом и кладовой. Они бы просто не поверили своим глазам. Защищался я не от выпивки, а от всего, что обычно следует за. Деление души с кем-либо, исповедь тёмному углу, провожание незнакомцами в незнакомое направление. Мне этого было не нужно, опасно и защита от водки моя была крепка. Доминантой в голове жило – ни при каких обстоятельствах не оказаться чьим-либо собутыльником. Даже если речь идёт всего лишь о передаче стакана от свечи Никодима к курящему Женатому через стол. Ни за что. Категорически не пить, не приглашать