Война за океан. Николай Павлович ЗадорновЧитать онлайн книгу.
три осталось.
Чумбока подумал, что Николай шутит. Тот достал высохшие за ночь у костра запасные ичиги, переобулся, уложил в котомку оставшиеся сухари и кусок жира.
– Николай… А Николай! – заговорил смущенный Чумбока.
– Нет уж, ты не хотел идти, так оставайся! – отрезал Чихачев.
Проводник заморгал.
– Да ведь знаешь, я не со зла, суди сам, зачем потащимся вдвоем, – примирительно сказал Чихачев и вышел.
На озере вода и слякоть, все размякло. Но есть путь по берегу озера. Надо пройти тридцать верст.
«Хорошо, что прошел я сам через перевал. Теперь не со слов туземцев, а сам могу объяснить Невельскому все. Перевал протяженностью верст восемнадцать, не больше двадцати во всяком случае, низкий, не выше ста пятидесяти футов на водоразделе». Эти мысли придавали бодрости Николаю Матвеевичу.
Он сам удивлялся, как до сих пор все переносил. Он ел сухую пищу, невкусную, а желудок работал отлично. Спать научился в любой юрте и в нартах. «Но, боже, лягу ли я когда-нибудь после бани на всем чистом? Когда все это будет?» Он часто вспоминал мать, особенно на сон грядущий, когда читал «Отче наш», и помнил всегда, как она его обучала молиться. Одно трудно – грязь, вши. И тех бить научился ногтями. Много чему тут научишься, что в романы не идет и чего у Фенимора Купера не вычитаешь…
А навстречу кто-то брел пешком. Видно, какой-то туземец ехал, а вот Чумбока уверял, что сейчас ни один из здешних жителей не пойдет. Встречная нарта исчезла в ложбинке. Николай Матвеевич зашагал быстрее и вдруг лицом к лицу столкнулся с высоким светлобородым человеком в тяжелых рукавицах, в огромной рыжей шапке.
– Алексей Петрович!
– Николай Матвеевич!
– Сухари?
– Сухари и водка!
– Невельской жив?
– Все благополучно! Письма из Новгорода и Петербурга и от Геннадия Ивановича. Да вот еще…
– Что это?
– Крест.
– Как?
– Нательный крест свой послал вам Геннадий Иванович… – Чуть заметная усмешка мелькнула в глазах Березина, но он тут же сдержался, видя волнение Николая Матвеевича. – Благословение… Больше, мол, послать нечего! И запасы все, какие были. Вот письма. В Петровском много больных цингой.
Чихачев взял крест, поцеловал и, расстегнувшись, надел на шею. Потом дрожащими руками стал ломать печати и рвать конверты. Через некоторое время он успокоился и присел на нарту.
– Есть у вас что-нибудь? Я ужасно голоден. У меня осталось два гнилых сухаря, зеленых.
Березин развязал мешок. Николай Матвеевич стал жевать сухарь и глотать кусочками сливочное масло и снова перечитывал письма.
– А где же Бошняк? – вдруг спросил он.
– Тоже в экспедиции. С казаками Парфентьевым и Беломестновым и гиляком Ганкиным прошел мимо Кизи, отправился вверх на озеро Удыль.
К вечеру вернулись в одинокую юрту.
– Эй, Чумбока! – грубо закричал Чихачев, подъезжая.
Заспавшийся проводник испуганно выскочил из юрты.
– Распрягай!