Стратегия Византийской империи. Эдвард ЛюттвакЧитать онлайн книгу.
г.] распространилась моровая язва, из-за которой чуть было не погибла вся жизнь человеческая. Возможно, всему тому, чем небо поражает нас, кто-либо из людей дерзновенных решится найти объяснение. <…> Причину же этого бедствия невозможно ни выразить в словах, ни достигнуть умом… Ибо болезнь разразилась не в какой-то одной части земли, не среди каких-то отдельных людей, не в одно какое-то время года, на основании чего можно было бы найти подходящее объяснение её причины, но она охватила всю землю, задела жизнь всех людей… она не щадила ни пола, ни возраста… Пусть каждый, философ или астролог, говорит об этих явлениях как ему заблагорассудится, я же перехожу к рассказу о том, откуда пошла эта болезнь и каким образом губила она людей.
Началась она у египтян, что живут в Пелусии. Зародившись там, она распространилась в двух направлениях… На второй год после появления этой болезни она в середине весны дошла до Византия, где в ту пору мне довелось жить. Большинство же ни во сне, ни наяву не ведали того, что произойдёт… Охватывала она их следующим образом. Внезапно у них появлялся жар… При этом тело не теряло своего прежнего цвета и не становилось горячим, как бывает при лихорадке, и не было никакого воспаления… В самом деле, никому из тех, кто впал в эту болезнь, не казалось, что им предстоит умереть. У одних в тот же день, у других на следующий, у третьих немного дней спустя появлялся бубон, не только в той части тела, которая расположена ниже живота и называется пахом (бубоном), но и под мышкой, иногда около уха… Одни впадали в глубокую сонливость, у других наступал сильный бред… Одни умирали тотчас же, другие много дней спустя, у некоторых тело покрывалось какими-то черными прыщами величиной с чечевицу. Эти люди не переживали и одного дня, но сразу же умирали. Многих приводило к смерти неожиданно открывшееся кровотечение…[152]
В следующей, XXIII главе мы переходим к демографическим последствиям:
В Византии болезнь продолжалась четыре месяца, но особенно свирепствовала в течение трёх. Вначале умирало людей немногим больше обычного, но затем смертность всё более и более возрастала: число умирающих достигло пяти тысяч в день, а потом и десяти тысяч и даже больше…[153]
Три месяца, то есть 90 дней, величайшей чумы, по 5000 жертв в день – получается 450 000; если же принять цифру 10 000 жертв в день, мы получим 900 000, а Прокопий говорит даже о большей ежедневной смертности, приводя цифры, представляющиеся невозможными.
Когда Прокопий пишет как историк, а не как полемист, его современные коллеги обычно считают его достоверным источником, но относительно пандемии есть две веские причины сильно подозревать его. Во-первых, в эпоху, когда не было статистики, не существовало и данных о смертности, которые можно было бы внимательно изучить и включить в текст, тогда как импрессионистические оценки последствий эпидемий, как известно, вводят в заблуждение: никто из читавших сухие отчёты о СПИДе в США, когда эта болезнь впервые привлекла к себе всеобщее внимание,
Рус. пер. А. А. Чекаловой; англ, пер.: Dewing, рр. 451–465.
Там же, р. 465.