Однополчане. Спасти рядового Краюхина. Валерий БольшаковЧитать онлайн книгу.
серые коробочки танков. Между бронемашинами шагала пехота.
Забухали сорокапятки, заухали мины и снаряды, загоготали пулеметы. Немцы падали, но продолжали переть. Танки то и дело напускали дыму, открывая пальбу, но целились не по окопам, а по орудиям.
– «Т-II», – со знанием дела сказал Лапин, выглядывая в сторону немцев. – Мужики, готовимся!
– Всегда готовы, товарищ командир!
А Исаев сглотнул всухую, когда увидел немецкий танк прямо перед собою – стальная махина катилась на него. Сейчас раздавит, сомнет…
Марлен бросился на землю, и танк с грохотом и лязгом переехал траншею. Исаев приподнял голову и увидел Якушева, губы которого кривила злорадная усмешка.
Боец качал в руке бутылку с КС[5]. Привстав, он как следует размахнулся и швырнул «зажигалку» – та разбилась там, где надо. Чадное пламя фухнуло, растекаясь по броне «двойки», стекая к мотору.
– Макеев!
– Щас…
Широкоплечий Макеев подхватил противотанковую гранату и швырнул ее под гусеницу соседнему танку. Грохнуло.
Перебитая «гусянка» размоталась, и «двойка» замерла, погружаясь катками в землю. Башня стала разворачиваться, но сразу две бутылки с зажигательной смесью разбились о броню.
Немецкие танкисты полезли из танка, и тут уж Исаев не сплоховал – срезал двоих из «шмайссера». Остальных добили Иванов с Макеевым.
Марлен с удивлением прислушался к себе.
Не тошнит? Ни капельки. Наоборот, где-то в глубинах души копилась, набухала тяжкая злоба. Раздавить гадину! Убить немца! Они – враги.
– Отходят! – раздался крик.
Исаев выглянул на секундочку – и впрямь, немецкие танки пятились. Не разворачивались кормой, где броня была похлипче, а давали задний ход и отходили, продолжая постреливать.
Но лучше не стало – зачастила немецкая артиллерия. Пушки били по площадям, но иногда снаряды разрывались прямо в окопах.
Однако больше всего доставала авиация – над позициями красноармейцев постоянно кружили тридцать – тридцать пять самолетов. И ни одной зенитки!
Бойцы выходили из себя, палили по «мессерам» из винтовок и «дегтяревых». Немецких пилотов это пугало, они уворачивались, но ни одного самолета пули не сбили.
Минул и обед, и ужин. Хорошо хоть вода была – едва прохладная, она показалась Марлену ледяной.
Он изнемогал, от жары все плыло, пыль скрипела на зубах, ствол карабина раскалился от солнца и порохового огня. Поэтому далеко не сразу Исаев заметил, что бой начал стихать.
Немцы все еще постреливали из минометов, но вот они и эту затею оставили – солнце село, опустилась темнота.
Марлен возмечтал о пище телесной, о любой, об отдыхе – хотелось очень малого, просто сесть на землю и прислониться спиной к сыпучей стенке траншеи.
Как бы не так!
Едва за лесом заговорили советские гаубицы и на стороне немцев стали рваться снаряды, младший лейтенант поднял весь свой взвод, построил и погнал строевым шагом. На восток.
Исаев поднялся с трудом, делая невероятное усилие. Повесил автомат на шею, карабин закинул
Самовоспламеняющаяся жидкость.