Иван Никулин – русский матрос. Леонид СоловьевЧитать онлайн книгу.
знанием финансовых порядков. – Один, значит, сдал – подпись, второй принял – опять же подпись, а внизу чтобы члены расписались.
– Ну вот! – нетерпеливо вмешался Никулин. – Тебе еще несгораемый шкаф сюда, пишущую машинку да пару счетоводов!
Насмешник Жуков сокрушенно покачал головой.
– До чего же быстро эта самая бюрократия в людях заводится. Вот человек был как человек, а стал начальником – сейчас ему комиссию подавай, акты, ведомости разные, отчеты! Пропали вы, Папаша! – Жуков под общий смех махнул рукой. – Не быть вам больше матросом…
– Будет скалиться-то! – огрызнулся Папаша. – Ты, может, казенных денег и в руках никогда не держал, а я в колхозе из банка по двадцать тысяч возил!
Обидевшись, Папаша надулся, отошел с Фомичевым в сторону и сел считать деньги. Он считал нудно, медлительно, проверяя каждую пачку. Фомичев томился, зевал, тоскливо смотрел по сторонам, но терпел: такая должность, ничего не попишешь.
Никулин тем временем советовался со своим комиссаром. Решили, что Клевцов останется пока в овраге, на случай, если уцелевшие фрицы явятся за своими пулеметами, а Никулин с тремя бойцами пройдет на опушку, где выброшен был десант: посмотрит, как там и что.
– Коновалов, Крылов, Харченко! – позвал Никулин. – Автоматы в порядке? Гранаты взяли? Пошли!
В каких-нибудь трехстах-четырехстах метрах от оврага лес начал сквозить, кустарник поредел, тропинка обозначилась яснее. А еще через сотню метров моряки вышли на веселую, приветливую опушку. Дальше расстилалась холмистая степь – просторная, широкая, в алых лучах низкого солнца. Вправо, на оголенных полях, стояли копны хлеба.
– Не высовывайтесь, – предупредил Никулин. – Возможно, фрицы наблюдают. Смотрите зорче.
Но сколько ни смотрели моряки, ничего не увидели. Горбились пологие холмы, желтоватые вблизи и дымно-сизые на горизонте, мирно зеленел одинокий дубок, выбежавший из леса в степь, плыли по небу синеватые облака, унося куда-то в иные края свою влагу. Протянули, курлыча, журавли. Никулин долго смотрел им вслед, пока станица их не растаяла в небе.
– Тише! Самолет, – сказал Харченко. Он приподнялся на локте, глаза его остановились.
– Да нет, почудилось тебе, – возразил Никулин, вслушиваясь.
– Я на корабле первым слухачом был, – ответил Харченко. – Я в таких делах не ошибаюсь. Идет сюда. Идет с норда.
И верно – Никулин да и остальные тоже вскоре уловили слабый, отдаленный рокот мотора. А Харченко, весь подобравшись, спружинившись, как хороший пойнтер на стойке, слушал, казалось, не только ушами, но всем телом.
– Немец! – сказал он твердо и уверенно. – Разведчик. «Хеншель». Справа от нас, на малой высоте.
Воющий рокот близился, нарастал. Через минуту моряки увидели немца. Вспыхнув крыльями на крутом вираже, он направился прямо к лесу. Харченко не ошибся – это был действительно «хеншель».
Разведчик сделал широкий круг над опушкой, затем над лесом. Вторично он появился над опушкой совсем низко – ясно были видны кресты на его крыльях, свастика на хвосте.
Никулина