Непримкнувший. Воспоминания. Дмитрий ШепиловЧитать онлайн книгу.

      С первых дней Отечественной войны мы разрывали свои охранные от мобилизации брони, бросали благоустроенные московские квартиры, профессорские кафедры, оставляли семью и шли на фронт защищать Родину. Только в составе моей 21-й дивизии народного ополчения Киевского района Москвы в июльское утро 1941 г. по старой Смоленской дороге двигались навстречу вражеским полчищам 12 с половиной тысяч москвичей-добровольцев. А вся страна посылала на фронт миллионы своих сынов.

      (На Волхонке помещались Институт экономики и другие учреждения Академии наук. – Д. Ш.)

      Так звучал боевой марш 21-й, ставшей затем 173-й, а после этого 77-й гвардейской дивизии.

      Мы вынесли на своих плечах кровопролитную Битву за Москву. Затем испытали всю тяжесть и все величие Сталинградского сражения – от выхода бронированных фашистских дивизий на Волгу и до пленения фельдмаршала Паулюса. С освободительными боями прошли всю Украину, а дальше тяжелые освободительные бои в Румынии, Югославии, Венгрии, Австрии.

      Западнее Вены, соединившись с американскими войсками, мы отпраздновали Победу.

      Мы прошли с боями многие тысячи километров. От Москвы до Вены мы уложили в холодные могилы миллионы своих братьев. Мы покинули Москву в июле 1941 и вернулись под родной кров только весной 1946 г. – почти через 5 лет. Мы, оставшиеся в живых, вернулись домой с парой десятков боевых орденов и медалей на груди, но с седыми головами: не раз смотрели в лицо смерти.

      Нужно ли говорить о том, что совершенно иные пути в жизни избирал себе тот довольно обширный слой мелкой буржуазии от интеллигенции, о котором я упоминал выше. Само собой разумеется, что все эти Ильичевы, Федосеевы, Сатюковы и иже с ними не поехали в политотделы, когда решались судьбы социализма в деревне. Ни один из них не пошел на фронт, когда решался вопрос жизни и смерти Страны Советов.

      За время войны и после ее окончания Сатюков, Кружков, Ильичев занимались скупкой картин и других ценностей. Они и им подобные превратили свои квартиры в маленькие Лувры и сделались миллионерами. Как-то академик П.Ф. Юдин, бывший одно время послом в Китае, рассказывал мне, как Ильичев, показывая ему свои картины и другие сокровища, говорил:

      – Имей в виду, Павел Федорович, что картины – это при любых условиях капитал. Деньги могут обесцениться. И вообще мало ли что может случиться. А картины не обесценятся…

      Именно поэтому, а не из любви к живописи – в ней они не смыслили – вся эта камарилья занялась коллекционированием картин и других ценностей.

      За время войны они всячески расширили и укрепили свою монополию на всех участках идеологического фронта. Нас, возвращавшихся