Несравненная Жозефина. Лев КаневскийЧитать онлайн книгу.
бывало не моргнув глазом отважно солгал депутатам собрания:
– Граждане депутаты! Сегодня ночью враги народа похитили нашего короля и членов семьи.
Один ловкий ход, и цепная волна народного гнева накатилась уже не на прогнившую насквозь королевскую власть, а на мифических «врагов народа».
22 июня Людовик XVI со своей королевой Марией-Антуанеттой и двумя детьми был арестован в приграничном городке Варен-ан-Аргон, всего в нескольких километрах от германской границы.
В субботу, 25 июня, толпа парижской черни бежала за каретой короля-узника и орала во все горло:
– Мы заставим пекаря и пекаренка печь для нас хлеб!
Александр с удовольствием мстил за годы своего унижения Версалем. Он, которому запрещалось даже ступить ногой в карету короля, теперь, почуяв свою власть над этим жалким правителем, выдвигал против него и королевы самые невероятные обвинения и допрашивал их перед депутатами с возмутительной наглостью зарвавшегося плебея.
Неожиданно перед особняком маркиза де Богарне в Фонтенбло на улице Франс, в котором жила «семья председателя ассамблеи», собралась улюлюкающая толпа. Откуда было знать этим дикарям, что у Александра официально уже нет ни жены, ни детей? Толпа требовала появления мадам Богарне с детьми.
Когда Роза с Эженом и Гортензией появились перед ними в раскрытом окне, все громко зааплодировали и истошными, громоподобными голосами заорали:
– Вот они, наши наследные принц и принцесса!
От этих криков у Розы закружилась голова. Выходит, она – королева, коли она мать этих детей? «Ты овдовеешь, а потом станешь больше чем королева!» – звучали у нее в ушах слова мулатки Элиамы. Она пока не вдова, Александр жив-здоров, витийствует на трибуне. Значит, у нее будет кто-то другой, кто даст ей корону. Но кто он, этот другой?
22 сентября 1791 года армии Австрии и Пруссии вторглись на территорию Франции. Страна вступала в долгую изматывающую двадцатипятилетнюю войну. Об объявлении войны с Австрией с трибуны ассамблеи 20 апреля 1792 года провозгласил первый муж мадам де Богарне, а завершится она сокрушительным поражением второго мужа – при Ватерлоо[1] в 1815 году.
Александр понимал, что не к лицу ему, председателю ассамблеи, в такое трудное для республики время торчать на трибуне, поражая всех своей велеречивостью. Он, как и всякий добропорядочный республиканец, правда, с монархическим душком, вступил в армию, и там тоже, как и следовало ожидать, его взлет по служебной лестнице был стремительным и неудержимым.
Он хватал один чин за другим – подполковник, полковник, генерал-адъютант, генерал-лейтенант.
В конце апреля 1792 года он прибыл в действующую армию на границе с Пруссией, в Валенсьенн. Там, в боевой обстановке, под пулями, гонора у него поубавилось. Одно дело – призывать к революционным, беспощадным действиям с трибуны, другое – действовать самому на передовой с ружьем в руках. Этот новоиспеченный полководец строго придерживался выработанной им же стратегической заповеди –