Наташа Славина. Вера НовицкаяЧитать онлайн книгу.
в тот же год, но уже в день твоего отъезда после Рождества. Помню, пекли яблочный пирог, один нам на стол подали, другой тебе в дорогу завернули. В кухне осталось восемь больших таких антоновок, их принесли и вместе с мешком в столовой между буфетом и стулом поставили. Долго я около этих яблок вертелась, как кошка вокруг сала. Войдет кто-нибудь – я, как ни в чем не бывало, в другой угол комнаты иду. Взять – не взять? Наконец набралась храбрости, взялась за мешок – да в твою комнату, да все яблоки в чемодан между твоими вещами и распихала. Сама рада: вот Диме сюрприз будет! А в сердце что-то щемит, и самой мне как-то неловко-неловко. «Украла… украла!» – шепчет мне какой-то голос. Но ведь не для себя, для Димы!.. И опять что-то радостно так задрожало во мне. Конечно, самое простое было попросить маму, она бы с радостью дала эти яблоки, но мне почему-то это в голову не пришло, а пришло бы – я бы все-таки сама взяла. Помню, у меня было какое-то совершенно особое чувство, желание самой что-нибудь сделать для тебя, что-нибудь в виде жертвы принести. Как я теперь понимаю, в глубине души я даже немножко гордилась: украла, да, но для Димы…
Вообще ты не можешь себе представить, как я любила, а кажется, еще больше того жалела тебя! Я столько раз слышала, что вас там, в вашем институте, отвратительно кормят, и, когда ты приезжал на каникулы, похудевший, бледный, «заморенный», как я была убеждена, мне плакать хотелось: так тебя жаль было. Ну, естественно, когда ты уезжал, мне думалось: сколько бы тебе с собой всякой снеди ни давали, все равно мало. Вообще мне казалось, что тебе всего не хватает, хотелось все-все тебе отдать.
А о яблоках через три дня спохватились, – переменив тон, продолжала Наташа, – и никак не могли понять, куда они девались. Помню, мама еще смеялась и говорила: «Нет, положительно это что-то сверхъестественное, необъяснимое», – а я уходила в соседнюю комнату, садилась на пол в уголок с игрушками и низко-низко наклонялась над своей куклой. Я бы могла объяснить, что это было далеко не сверхъестественное, но никому не приходило в голову думать, что я тут сколько-нибудь замешана.
– Ах ты, дорогой мой, маленький воришка! – с ласковой улыбкой проговорил Дмитрий, пожимая ее тонкую руку. Он, не отрывая глаз, смотрел на разгоревшееся, ставшее совсем детским лицо, на оживленные лучистые глаза Наташи.
– А что ты думаешь? – смеясь, отвечала девушка. – Пожалуй, задатки жулика были: видишь, как ловко свои делишки обделывала, и не подозревал никто. Впрочем, нет, сама же себя в тюрьму и пристроила бы: ты думаешь, я долго молчала? Сейчас же маме и про леденцы, и про яблоки выложила. Вот не могу ничего скрывать! Мне так гадко становится, точно внутри мешает что-то большое, неудобное, тяжелое. Когда я кого люблю, я должна все ему сказать! Если не договорю чего – мне уже кажется, я обманываю, и от моей неискренности больно тем, кто меня любит. Как тяжело, должно быть, лгать, скрывать! А ведь многие скрывают. Или это у меня такая неглубокая душа, что в ней и спрятать ничего нельзя?
– Конечно, конечно, мелкая, ничтожная, я еще прибавлю,