Колыбель Иуды. Юрген АнгерЧитать онлайн книгу.
и Даль Ольо, две переплетенные гадюки, наблюдали за унижением своего блистательного патрона – с радостью и одновременно с состраданием.
– О, ваше высочество! Правда ведь – невозможно догадаться? Одна из этих персон совсем здорова, другая, напротив, смертельно больна, но кажется, что все наоборот…
– О, больной осел катит в коляске здорового, – шелестящий итальянский шепот. Все равно никто их здесь не понимает, и шпион за портьерой останется с носом.
– Гофмаршал болен? – переспросила Лисавет на трудном для нее итальянском.
– О, умирает, говорят, даже отравлен ядом…
– Но, собственным ядом! Он с таким трудом поднялся с постели, и приехал, как былинка на ветру – в аудиенц-залу, и здесь ему говорят – но, граф, что за нелепая суета, вы безумны, вы бредите…
– Отчего же?
– Тайна, – взгляд друг на друга, шепот гадюк.
Но Лисавет уже знала, какую тайну принес с собою гофмаршал. Эта тайна была – она сама.
Коляска свернула в коридор, в другой рукав дворцовой реки. Гофмаршал со страхом и горем, Остерман со своим спокойствием – остались навсегда – в другом рукаве. В другом рукаве, как ненужная более шулеру колода.
– О, ваше высочество, патрон наш не пропадет при любой перемене участи, – все еще шептал завистливый Даль Ольо, – он ведь фреттхен, а фретке все равно, у кого глядеть из-за пазухи. Императрица, регент, правительница…
– Берегитесь, эти слова одинаковы на всех языках, – напомнила Лисавет, – вас могут и понять.
– Главное, чтобы вы поняли, ваше высочество, – вступил вкрадчивый Арайя. Они разгадали тайну, и уже заранее были оба – ее.
– Неужели патрон ваш уже очаровал и правительницу? – не стерпела Лисавет, спросила, с трудом подбирая итальянские, краденые из арий, слова.
– Двадцать тысяч карточных долгов, – завистливый шелест, – Погашены ее высочеством из казны, высочайшим повелением. О, патрон знает свое дело, он никогда не выпускает нитей из рук. Перемена власти, но никогда – перемена участи. Ведь за нелюбимых не отдают из казны подобные долги, ведь правда, ваше высочество?
– Правда, милый синьор Арайя.
Но я не стану, Рене Левенвольд. Но-но-но, как говорит синьор Даль Ольо. Я не стану твоей очередной квинни, игрушкой, куклой, марионеткой. Недолго же плакал ты по бедному Эрику, легко же отпустил недавно любимого в его бездонные Сибири, в долгий его истребительный путь… Но-но-но, Рене. Я – не стану.
Лисавет простилась с обоими маэстро. Ей предстояло отправиться домой, в суматошный нелепый дворец, и встретить самую трудную свою ночь. Войти с факелом в казармы – так дрессировщик входит к хищникам в клетку – и позвать за собою, и удержать потом в руках. Последнее – самое сложное. Видит бог, как ей было тогда страшно. Еще в коридорах Летнего страшно, когда итальянцы вдруг хором прошипели: «Тайна…» Но келья и прялка