Колыбель Иуды. Юрген АнгерЧитать онлайн книгу.
свои многодневные охоты, подхватил гнилую лихорадку и сгорел – в четыре дня, без завещания.
Новая царица была – из старых Лисаветиных неприятельниц. Лисавет с сестрицей, Петровны, при папеньке все подкалывали этих Ивановн, дочек покойного папиного брата-соправителя. Мол, и глупые они, и кошки носатые, и темные, и оспою поклеванные. Оттого, что завидно было – страшненькие Ивановны все три были законные, в браке рожденные, порфирородные то есть, а Петровны, красавицы – незаконные, появившиеся на свет прежде брака Екатерины и Петра. Но Петровны были любимы и балованы, а Ивановны – никому не нужные, затурканные нищие сиротки. И вот, отлилось.
Новая царица, Анна Ивановна, помнила все – и прежние насмешки, и пренебрежение, и к Лисавет относилась хуже некуда. Чуть что не по ней – грозилась, что сошлет в монастырь. Сдался им всем монастырь – сперва Меншикову, покойнику, потом Ивашке Долгорукову, теперь вот тетушке Анхен… И почему тетушке, когда были они – кузины? Так, наверное, вредина Анхен подчеркивала нынешнее свое старшинство, превосходство над сестрой. Злой де Лириа – и когда отзовут тебя, мерзавца! – писал католическому своему государю, что ее величество бьет цесаревну по щекам и даже однажды отходила беднягу лошадиным кнутом. Врал, негодяй, но читать такое о себе – неприятно. Тетка, конечно, не дралась – государыня не прачка, чтобы драться, но Лисавет она не любила, при всех подкусывала и содержание жадничала. А красавчик Ренешка Левенвольд не упустил своего – числился уже при новой царице официальным амантом, и обер-гофмаршалом. Даже ходили слухи, пока двор сидел в Москве, что царица Анна от Рейнгольда беременна, а ребенок их наследует русский трон – да только никто у них не родился.
Этих царских амантов тогда гуляло по Москве аж четверо – Корф, да старший Левенвольд, да младший, Ренешка (и как только их средний не подтянулся, проспал такую удачу?), и еще один был, Эрик Бюрен. Этот Бюрен и остался потом, уже в Петербурге – единственным. Ночным императором.
Помнится, Арайя, придворный концертмейстер, для оживления своих оперно-балетных представлений выпускал на сцену акробатов, карликов или женщину-змею. Однажды, чтоб потрафить высочайшим любителям охоты, он выдумал забавную комбинацию – певица, исполнявшая арию Дианы, вышла на сцену – с борзой на поводке. Эта порода в столице была еще внове, ее недавно вывез из Лифляндии старший Левенвольд. Опера не провалилась, но зрители в зале только и таращились, что на собаку, не отводили от нее глаз. Собака не играла, она просто была. Но все смотрели – лишь на нее.
Эрик Бюрен при дворе был как та собака на сцене, притягивал к себе все взгляды. Невольно. Он вовсе не играл, он просто был. Кентавр, или – бык с золотыми рогами, так его почему-то звали. Невоспитанный, наглый, злющий. Глуп был, но сам знал об этом. Не притворялся никогда – оттого, что так и не выучился врать. Русских не любил, русского языка не знал и не желал изучать – «чтобы не читать доносов». Из интересов –