Траектория полета. Карен УайтЧитать онлайн книгу.
карточку, ее большой палец закрыл иностранную марку.
– Если что-нибудь случится, напишите моему другу. Здесь его имя и адрес. Если я не смогу вас найти, поеду к нему. – Он помолчал. – Спрячьте ее. Так будет для вас безопаснее. Не задавайте вопросов.
Мадам Боско кивнула, и он заметил, что рука, которая держит открытку, дрожит.
– Буду молиться о том, что, когда все закончится, я верну вам в руки и Колетт, и открытку.
Жиль печально посмотрел на нее.
– Надеюсь, Бог услышит ваши молитвы. Мои давно до него не доходят. – Подняв чемодан, он поставил его на порог. – Будьте с ним осторожны. Я уложил кое-что драгоценное, память о нашем доме и семье.
Жиль в последний раз прижался губами к мягким локонам Колетт.
– Au revoir, ma chérie[5]. Я вернусь за тобой, обещаю. Сколько бы времени ни прошло.
Дочь смотрела на него снизу вверх глазами своей матери, большими и темными.
– Ne va pas, Papa![6] Не оставляй меня.
Мадам взяла девочку на руки, но та принялась вырываться, отчаянно дрыгая ногами.
– Да хранит вас Бог, пока мы не встретимся вновь, – проговорила мадам.
Жиль положил ладонь на ее руку и крепко сжал. Скорбь, как цемент, сдавила его горло.
Он быстро зашагал к полю и, оглянувшись в последний раз, побежал. Он слышал крик дочери, и ему казалось, что он слышит плач умирающих пчел, которые падают на иссушенную землю, оплакивая все, что было хорошего в прошлом.
Глава 1
«Пчела собирает мед с цветка, стараясь причинить ему как можно меньше вреда, и оставляет цветок неповрежденным и свежим, каким он был до нее».
Джорджия.
Апрель 2015.
Новый Орлеан
Воспоминания – воры. Подкрадываются, когда ты меньше всего ожидаешь, прижимают холодные руки к твоему лицу, душат. Даже в самые жаркие дни от них веет холодом, посреди ночи они будят тебя резким тычком. Дед однажды сказал мне, что воспоминания – как вода из крана, а кран можно отвернуть или завернуть по желанию, и что когда я стану такой же старой, как он, я научусь это делать. Видимо, я пока недостаточно стара: мои воспоминания всегда в положении «включено», в голову так и льются картины и обрывки разговоров, которые я мечтаю забыть.
Возможно, это и объясняет мою одержимость антикварными часами, старыми шкафами и винтажной одеждой; мое очарование старинными книгами с их ветхими страницами, разрозненными предметами из фарфоровых сервизов и ржавыми замками и ключами. Как будто мне в руки попали некие реликты, чтобы я могла заполнить ими свое прошлое, заменить ими собственные воспоминания.
Больше всего я любила старый фарфор. Он давал мне возможность проживать чью-то воображаемую жизнь, принимать участие в семейных сборах и праздниках, разыгрывать чужую роль. Несмотря на уверенность моей семьи в том, что из меня не выйдет ничего путного – а может, как раз благодаря ей, – я нашла дело,
До встречи, моя дорогая (
Не уходи, папа! (