Луна, луна, скройся!. Лилит МазикинаЧитать онлайн книгу.
Я буду через пару дней. Вам что-нибудь привезти?
– Что ты, Лилянка, у нас всё есть! Просто приезжай, родная. Давай, мы ждём тебя.
– Обязательно приеду. Целую руки вам и тёте.
Меня охватывает неистовое возбуждение. Я мечусь по хатке, сначала разыскивая большие спортивные сумки, потом кидая в них нужные вещи. Перво-наперво – оружие. «Степлер» развинчен на части, каждая из которых сейчас является деталью замысловатых детских игрушек. «Шило» и нож мне сделают на месте. Предметы гигиены – одежда – украшения: всё-таки Рождество! Гаджеты. Подарки куплю по пути.
Чтобы сообразить маршрут, мне хватило пятнадцати минут: Ко́шице, Ми́школьц, Будапешт, Дьёр, Братислава, Брно, Кутна Гора. Чтобы проехать по этому маршруту, мне понадобилось пятнадцать часов. Я останавливалась не дольше, чем того требовали неотложные физиологические нужды и поиск очередного дальнобойщика, которые давно уже оккупировали нишу междугородних такси для лиц, избегающих поездов с их строгой системой регистрации.
Конечно, грех было радоваться смерти неизвестной мне девочки или девушки в далёкой Кутна Горе, но какая же это была удача! Мои родственники сами не представляли, насколько важна мне эта охота. Для них это должно было оставаться тайной. Даже тот факт, что косвенным образом из-за моего зачатия в общине погибло четыре человека – их выпил мой отец, наведываясь к матери – уже наверняка вызывал у них отвращение ко мне. Если бы они ещё и знали о моей вынужденной диете…
Этот знак четырёх смертей всегда словно висел над моей головой. Моего брата Пе́ко приглашали летом все родственники по очереди, и он возвращался весёлый, спокойный, поправившийся. Закрывался в чулане, приспособленном под фотолабораторию, а потом звал меня – показывать, как на глянцевых белых картонках, плавающих в стеклянном кювете, проступают улыбающиеся, чужие мне лица.
– Это дядя Мишка… тётя Марлена… Се́врек… тётя Лу́ца… дядя Ша́ньи… Дьёре, Ти́би, Те́рчи…
Он рассказывал мне, чем они занимаются, что у них происходит. Не для того, чтобы пробудить во мне родственные чувства или поделиться своими впечатлениями. Просто – рано или поздно пригодится. И мать молчаливо соглашалась. Ненавидела их всех – но не запрещала показывать и рассказывать, и каждое лето отсылала Пеко к ним. Для того, чтобы подкормился. Развал Империи сильно ударил по нашей маленькой семье. Кому был нужен теперь художник вывесок и афиш? Мать работала по утрам и вечерам дворником, а днём – укладчицей на фабрике. Я не знаю, что она там такое укладывала, но руки стирала в кровь, ладони были грубые, все в трещинах и ссадинах, и резко выделялись на фоне тонкой белой кожи её запястий – кожи потомственной дворянки. Жить мы переехали из милого двухкомнатного апартмана, где и провести-то успели не больше года, в дворницкую каморку под крышей старого, ещё времён жилищных реформ Доброго О́тто2, восьмиэтажного дома. Там было всё время полутемно и холодно, и за стенкой день и ночь гудел лифт. Стены каморки были обклеены малахитово-зелёными обоями с белыми полосками и геральдическими
Отто Добрый (1912 – 1984) – в нашей реальности известен как Отто Последний (1912 – 2011)