Черное колесо. Часть 2. Воспитание чувств, или Сон разума. Генрих ЭрлихЧитать онлайн книгу.
Приблизительно тогда же к нему привязалось его прозвище – Звонок. Согласно официальной версии, он служил связным между различными уголовными группами Куйбышева и целыми днями сновал по городу, разнося всякие важные и срочные новости, был, одним словом, «гонцом» или «атасником». Но нам кажется, что так его припечатали за излишнюю склонность к пустой, с точки зрения воров, болтовне. Очень явственно представляем мы какого-нибудь Мотыля, затыкающего уши и досадливо восклицающего: «Не звени!» – или «Умолкни, звонок!»
Как мы видим, Ульяшин перестал скрывать свои связи с криминальным миром. Так уж получилось, а точнее, так уж он решил, что теперь эта сторона жизни вышла на первый план. Пусть милиция да КГБ думают, что он приблатнённый, что трётся около воров, подхватывая крошки с их стола, что оказывает им за плату мизерные юридические услуги. Главное, не попадаться ни на чём серьёзном и держать язык за зубами, то есть о бабах и о красивой жизни – это сколько угодно, а о политике ни слова даже на уровне анекдота. Кому в этом случае придёт в голову, что у Звонка есть другая жизнь?
У этой, другой жизни пока была только цель, сформулированная по-ульяшински бескомпромиссно и чётко – свержение Советской власти. Непременно путем вооружённого восстания и с обязательной публичной казнью всех партийных функционеров и их прихвостней. Встававший перед глазами вид бесчисленных проспектов и улиц Ленина с висящими на столбах коммунистами веселил душу и придавал сил для поиска путей к этой заманчивой цели. Пока что никаких путей не просматривалось.
Революцию хорошо начинать с чистого листа. Когда народ десятилетиями терпит, веками иногда терпит, из последних сил терпит, и тут появляешься ты на белом коне (слоне, броневике, танке) и указываешь ему путь в светлое будущее. Тогда революция проходит весело и быстро. Неплохо удаются повторные попытки. Тут важно правильно улучить момент, когда народ залижет раны и накопит гнев. Страница перевёрнута, можно начинать второй тур.
Революция не может следовать за революцией, ничего хорошего из этого не получается, Россия же первая это и доказала – выдала на-гора две революции за год, буржуазную февральскую и социалистическую октябрьскую, так сто лет последствия расхлебывали. Нет, между революциями должен быть длительный антракт или хотя бы хорошая контрреволюция. Лишь хитроумный Лев Давидович Троцкий сумел обойти это препятствие, правда, на бумаге. Суть его теории перманентной[2] революции проста: устроил революцию у себя – устрой у соседа; пока обежишь с факелом восстания всех соседей, придёт время повторять революцию у себя дома.
Конечно, между 1917-ым годом и описываемым нами 1972-ым перерыв был вполне подходящий для следующей революции, но к чему было призывать народ? Вперёд к светлому будущему? Но мы и так ползли к нему семимильными шагами. Назад в Российскую империю? Но мы показатели пресловутого 1913-го года обогнали в среднем в сорок раз, а для прогресса в
Постоянной, непрерывной. Не путать со способом завивки волос. (прим. авт.)