ПРЕФЕРАНС ТОЛСТОГО – ФАРАОН ШЕКСПИРА. Владимир БуровЧитать онлайн книгу.
знать Шекспир, но которые Эдгару неоткуда было узнать. Это и есть фундаментальная ошибка Толстого, ибо как раз тут включается реальная картина мира, обозначающая Связь, которую Пушкин назвал:
– Поля, я предан вам душой
Всегда я рад заметить разность
Между Онегиным и мной.
И Толстой буквально так и думает, что Пометка на Полях может быть известна только автору, Шекспиру, в данном случае, но ее никак не может знать его Герой, Эдгар. Но и весь смысл слова ШЕКСПИР – означает существование именно этой связи между Полями и Текстом, где гуляет Эдгар. Об этом именно случае и вся Великая теорема Ферма. Что Эдгар может знать, что знает Шекспир.
Так немудрено договорится и до того, что Шекспир не может знать того, что знает Герой. И это верно, но! Может узнать! Ибо Автор и Герой могут меняться местами.
Все эти презентации не раз рассказаны в Евангелии, в этом Его суть.
Метаморфозы древних – реальность.
Та осмысленность всех Выражений, которой Толстой приказывает всегда быть, согласно содержанию произведения – есть не что иное, как чистая советская литература, предназначенная для развития ума юношества, способного только к сборке металлолома и макулатуры. Предполагается, что Форма настолько уже не нужна, что даже ведро, чтобы принести воды, и то:
– Не обязательно, – можно во рту так и припереть ни капли не проглотив.
Вторая сцена четвертого действия, приводятся слова Альбанского герцога, который обличает свою жену, дочь Короля Лира Гонерилу плохим обращением с отцом и, что она уже, оказывается, презирает его, своего мужа, герцога Альбанского, а любит злодея Эдмунда внебрачного сына Глостера. И что, правильно, говорит Лев Толстой он ругает ее, но через чур смехотворно, ну, – добавлю за Толстого:
– Как на сцене! – Медведь стал бы лизать почтительность Лира, что если небеса не пошлют своих видимых духов, чтобы укротить эти подлые обиды, то люди будут пожирать друг друга, как морские чудовища.
Здесь дело даже не в том, что на сцене говорят по-другому, стихами, например, но главное:
– Не в том главная суть, кто кому изменил, кто своего отца не любил, а:
– Как это влияет на весь мир, на небеса, к которым часто обращаются герои.
Как это делается и в Илиаде, и в Одиссее Гомера, где – обращает внимание Лессинг – боги всегда участвуют в человеческих битвах, но:
– Невидимо.
И вот это Невидимо мы и видим по такой деформированной по сравнению с обычным походом в хлебный магазин, речи. Но даже и там, в хлебном магазине боги могут сунуться, чтобы напомнить о своем существовании:
– В магазине никого, только два продавца за прилавком – одна расставляет еще не весь выставленный товар, другая пишет накладные, две заведующие считают, что им надо заказать еще для улучшения еще более полного удовлетворения, растущего не по дням, а по часам:
– Спроса покупателей, – а:
– А вы один наслаждаетесь этой идиллией