Банга-Любанга (Любовь Белозерская – Михаил Булгаков). Елена АрсеньеваЧитать онлайн книгу.
номер с очень тонко выверенной эротикой: на сцену под нежную музыку выходили девушки в черных шляпках и платьях в стиле 40 – 50-х годов XIX века: закрытых по горло, с кринолинами, отороченными белым мехом; в черных перчатках, да еще и с белыми муфточками. Вид был очень строгий. Но вот девушки поворачивались… и в зале раздавался единодушный стон: спинки у танцовщиц оказывались голенькие, а ниже талии, вдобавок ко всему, вырез в виде большущего сердца! Полуобнаженные попки поражали зрителей в самое сердце!
Для главного шоу всем статисткам сшили великолепные костюмы: серебряный лиф, юбка из страусовых перьев двух тонов: в основе ярко-желтых, на концах, где самый завиток, – оранжевых. Самых хорошеньких девушек (в их числе и Любу) для рекламы сфотографировали в знаменитой мастерской Валери: в свое время здесь делали фотопортрет самого Тургенева! Тогда Люба, конечно, этого не знала – узнала потом, что Тургенев, кстати, остался не слишком-то доволен портретом. А Любе ее фото очень даже понравилось. И не только ей: плакат с ее изображением долго висел на рекламном щите на Grands Boulevards, на Больших Бульварах.
Да, работа была очень приятная. Однако вот беда: платили статисткам мало (Люба по-прежнему едва сводила концы с концами), в число же «ведетт» выбиться никак не удавалось. А тем не только платили хорошие деньги – у них было гораздо больше возможностей обратить на себя внимание! С «ведетт» происходили поразительные приключения.
Например, в ревю «Безумство из безумств» роль Клеопатры исполняла Мари Франс – яркая блондинка невероятной красоты. Ее любовника играл негр, и вдвоем эта пара смотрелась ослепительно. И вот однажды Мари не явилась на представление и не представила в дирекцию никаких объяснений. В последний момент на сцену выпустили дублершу, смуглую брюнетку, и сцена сразу потеряла выразительность. И вдруг в разгар представления в дорогой ложе появилась Мари Франс в роскошном туалете, невероятных мехах и в сопровождении какого-то молодого японца в смокинге!
С трудом все дождались антракта. Лишь только вспыхнул свет, Квазимодо тяжелой походкой проследовал в ложу и провозгласил:
– Мадемуазель, нарушение контракта без уважительных причин…
Мари вскинула руку, прерывая его, и проговорила, чуть повернувшись к своему спутнику:
– Принц…
– Сколько? – спросил японец.
– Двадцать тысяч франков, – назвал Квазимодо несусветную сумму.
Не поведя бровью, японец подписал чек на двадцать тысяч франков.
Что творилось за кулисами! Девушки умирали от зависти:
– Эта Мари ничего собой не представляет! У нее такое глупое лицо! Дайте мне принца, и я буду красавицей!
«Это правда, – грустно думала Люба. – Я, может быть, еще красивее, чем Мари, но где он, мой принц? Где?! Я получила золотую медаль в гимназии и поступила в балетную школу, грезила о сцене, мечтала, что мне повезет, как повезло Кшесинской и Нестеровской, но началась война. Я окончила курсы сестер милосердия и пошла в лазарет, мечтая, что стану ухаживать за раненым геройским генералом,