Главная антироссийская подлость. Юрий МухинЧитать онлайн книгу.
на свободе, на самом деле не выпущен из лагеря военнопленных, а является преступником, который отсидел свой срок наказания в Главном управлении лагерей (ГУЛАГе) НКВД и теперь на свободе по закону. СССР находил выход из положения, которое создали трусливые подонки польской правительственной шляхты.
Но вам, судьям, следует отметить, что после рассмотрения его дела на Особом Совещании военнопленный исчезал из отчетности УПВИ, переставал быть военнопленным и попадал в отчетность ГУЛАГа как заключенный, лишенный, естественно, права переписки, поскольку окруженному враждебными государствами СССР отнюдь не улыбалось объяснять различным комиссиям, на каком основании военнопленные стали заключенными, отбывающими наказание. В этом плане характерно место пребывания этой части пленных – Смоленская область. До решения Особого Совещания они все находились в лагерях военнопленных на востоке от Смоленска, а когда они стали заключенными, то их как бы подвезли на запад, к границе с бывшей Польшей. Само собой, что если бы СССР решил их расстрелять, то их, посадив в вагоны, вывезли бы за Урал и расстреляли в таком месте, в котором их и через 100 лет не нашли бы. А под Смоленском они были на виду: форму им оставили, конвой, что в УПВИ, что в ГУЛАГе, одинаков – поди разберись, заключенные они или военнопленные? А то, что они работают, тоже имело объяснение – пленного офицера нельзя заставить работать, но сам он работать мог, если хотел. Польский офицер немецкого происхождения Р. Штиллер, отправленный в 1941 году в Германию, писал в своем отчете в гестапо о пребывании в советских лагерях для военнопленных в Козельске и Грязовце: «Питание вначале было совершенно хорошим, правда, ухудшилось вместе с заполнением лагеря; во время финской кампании оно было неудовлетворительным и весной снова улучшилось». В Грязовце: «Размещение и питание можно назвать хорошим. Питание – даже слишком хорошим для тех, кто добровольно изъявил желание работать на строительстве дороги, что мы, немцы, делали все без исключения».56
В случае, если бы война между Германией и союзниками затягивалась и пленных офицеров (теперь уже заключенных) надо было бы выпускать из лагерей в связи с окончанием срока, то их направляли бы к семьям, которые советское правительство в начале лета 1940 г. переселило на восток страны. Если бы началась война с Германией, поляков из лагерей было бы легко призвать в Войско Польское, союзное СССР, поскольку семьи офицеров уже были на востоке в некотором смысле заложниками честного поведения самих офицеров. Это решение правительства СССР было не только лучшим для СССР, но и вообще единственно возможным в той идиотской ситуации, которую создала правительственная шляхта Польши. Конечно, сами польские офицеры вряд ли были в восторге, но у них был выбор – они могли в сентябре 1939 г. сражаться с немцами за Польшу и умереть за нее. Им этот выбор категорически не нравился: они предпочли любой плен – как немецкий плен (с саблями), так и советский, румынский, венгерский, литовский и латышский (без