. Читать онлайн книгу.
заметно поднимается вверх, зато там не столько песка, но и воды мало. Она есть, только соленая, от такой жажда лишь усилится.
За ночь на подносе действительно собралась влага, все же хорошо, что уже конец лета, а не его середина. Но, неловко упав, он снова долго лежал без сознания. Днем полз, чтобы больше не падать… ночью снова старательно подставлял поднос, чтобы собрать влагу. Но капель на подносе не могло хватить, чтобы напиться, а солнце все жгло и жгло, на Устюрте в любое время года без воды нельзя…
А воды не было… Сколько дней прошло, он уже не понимал, усилий хватало только на то, чтобы не заблудиться и не уйти вдруг с тропы в сторону. Меркнущее сознание вполне могло увести его туда, где и кости не скоро найдут. Почувствовав, что язык перестает помещаться во рту, Аманкул подумал, что это конец. Он видел таких – потерявшихся, отставших, которые погибали от жажды, иногда их находили, но уже не успевали спасти. У таких всегда бывал вывалившийся синий язык.
Его внимание привлек крошечный кустик, это была не полынь и не верблюжья колючка, которая вытаскивает воду глубоко из-под земли. Кустик означал, что пусть не вода, но хотя бы влажная почва не так далеко, и Аманкул стал копать. Нет, он копал не колодец, нужно было просто добраться до влажного песка, до влажной земли, тогда телу будет нужно не столько влаги.
Удалось добраться пусть не до влаги, но хоть убрать горячий сухой слой сверху, с трудом поборов желание набить рот прохладным песком, Аманкул улегся прямо в раскопанную ямку, прижался к прохладной земле лицом и ладонями. Стало немного легче. Он остался спать в этом благословенном для него «оазисе». К утру язык уже помещался во рту, хотя был шершавым и потрескавшимся.
Караван… это было спасение, но если увидят, что он хромает, могут и не взять, кто станет тащить за собой калеку? И Аманкул, из последних сил превозмогая сильную боль, поднялся и заковылял к каравану. Караван-баши был незнаком, но все равно разрешил следовать с ними… Появилась надежда дойти до Белеули, а там его знают, найдутся те, кто поможет добраться хотя бы до Гургенджи, приютят, пока встанет на ноги. Он отплатит добром за добро, щедро отплатит, еще не бывало, чтобы кто-то обиделся на Аманкула из-за неблагодарности.
День за днем с утра до вечера одно и то же: солнце, ветер и степь. Хотя, нет, конечно, не была одинаковой эта степь. То попадались солончаки, белые, словно заснеженные, то в стороне стояли холмы с какими-то рыжими от солнца и ветра травами, то ветер гнал шары колючек, то виднелись целые поляны серо-голубой полыни, и тогда в воздухе носился ее горьковатый запах, то неожиданно показывалась молодая зеленая травка, невесть как вылезшая после короткого осеннего дождя, то снова пересыпались пески… и снова солончаки, такыры, холмы вдали, полынь и песок… Такыр – это такая ровная площадка, покрытая засохшей глиной. Поверхность словно каменная, отлично сошла бы для вертолета или даже маленького самолета, но ни тех ни других в небе не наблюдалось.
Я не задумывалась над названиями караван-сараев, в