Проводник. Илья Леонович КнабенгофЧитать онлайн книгу.
за зиму пенсионеров, а я мотался в поисках работы. Две «психушки» за плечами – это не самый лучший момент при рекламе своих качеств. Инспекторы на бирже труда произвели на меня неизгладимое впечатление. Я оказался посреди людей, которые с лёгкостью бросались помочь мне найти место работы, но чуть появлялись сложности, с той же лёгкостью разводили руками. Вообще, лёгкость была им присуща во всём, я это потом понял. Лёгкость как средство жить. Аэрозоль. Спрыснуть вас слегка моей лёгкостью? Вот видите, как нам всем легко? Вам тоже сейчас полегчает! Не полегчало? Фи… следующий! Ещё я тогда же заметил, чем отличаются наши работницы официальных служб от их зарубежных коллег, ну, тех самых… официанток, агентов недвижимости, секретарш, инспекторов биржи труда, но в зарубежном кинематографе. Я понял эту разницу. У нас все эти работники официальных служб забывают, что они в первую очередь женщины. Вот я сидел и смотрел на это пластиковое пугало с закрученными белыми химическими кудряшками в сером пиджаке, как у моего дедушки. Только там, где у моего прародителя висели ордена и медали, у этого чучела висел большой белый значок с надписью «муниципалитет города Санкт-Петербурга», а выше – улыбка температуры нелётной зимней погоды. Ярко-красная помада, сразу выдающая в женщине неудовлетворённость естественных желаний, ещё больше оттеняла витиеватые дужки её очков.
– Хорошо. Мы ещё пошуршим пальчиками, – она (точнее «оно», наверно) улыбнулась своему удачному, как ей показалось, каламбуру. – Если что появится – сообщим.
Я хотел ответить на её «сообщим» традиционным Винни-Пуховским «Будь здорова», но сдержался, поймав это замечание «за хвост» уже на выходе изо рта.
Как всегда, помощь пришла с неожиданной стороны. Мои ковыряния в струнах были замечены старшим менеджером «арт-ресторана», и все мои несчастья мгновенно были мной забыты. Я оказался в совершенно новой для себя обстановке, окружённый таинственными законами шоу-бизнеса, коктейлями с зонтиками и фруктами, голландскими и итальянскими матросами. Все ко мне относились как к почётному человеку. Никаких вопросов. Улыбчивые девчонки-официантки, бармены со свежими лицами – всё было вроде бы в порядке. Играть к тому же пришлось не попсу, хотя я и на это был уже готов, но блюз. Хороший старый блюз. Это было мне по душе. Да и состав у нас был замечательный. Барабанщик Витя, никогда не снимавший ни тяжёлых ботинок, ни берета, всегда настолько увлекался музыкой, что когда все уже заканчивали композицию, то он с удивлением на лице всех обводил взглядом, как бы говоря: «Что, уже всё?! А я только разошёлся».
Басист Стас меланхолично покачивался в углу. Означало это, что у него сегодня плохое настроение. Когда у него что-либо случалось (ломалась машина, ссорился со своей подружкой, или с похмела), он занимал позицию «игрального автомата» и оттуда тихонько бурчал. Но когда вдруг сияющее солнце удачи посещало его, блюз плавно переходил в истеричный рок-н-ролл и даже более. Стас нещадно дёргал струны и прыгал, словно хотел, чтобы и его