Али Бабаев и сорок покойников. Михаил АхмановЧитать онлайн книгу.
эпохи!». Правда, кое-что изменилось: вождь у коммунистов-ленинцев нынче был другой. Его огромный портрет парил над головой оратора, а под ним была надпись: «Семен Михайлович Жиганов, радетель народный».
Отговорив свое, Берендейский уступил место Пегасову, и тот завел волынку по-новой. В толпе откровенно зевали, рассказывали еврейские анекдоты, а кое-кто из опытных охотников тревожился: мол, гуси ждать не будут, не пропустить бы утренний лет. Наконец губернатор Яков Абрамыч и председатель избирательного штаба Каквыргин деликатно оттеснили Пегасова от микрофона, и на трибуну поднялся Бабаев. Он испытывал вполне понятное волнение; не доводилось ему раньше выступать перед таким многолюдством, и служба его, можно сказать, была тихой – чем незаметнее, тем лучше.
Поглядел Али Саргонович на истомленных избирателей, набрал в грудь воздуха, выдохнул и произнес:
– Мой много не болтать, мой стрелять. Гдэ тут наши гуси?
Он сошел с трибуны под гром аплодисментов и дружный облегченный вздох. Гутытку подал ему винчестер, Шлема Омрын протянул коробку с патронами, а Кукун Кац – термос с горячим чаем. Отменные помощники, настоящие бургуты, подумал Бабаев и передернул затвор.
Толпа повалилила к реке, но уже без шума, чтобы не спугнуть гусей. Трое соперников со своими помощниками и репортерами из команды Берендейского шли впереди, шагах в ста от избирателей. Пегасов нес ружье с брезгливой миной, словно в руках у него оказался переполненный ночной горшок. Более опытный Берендейский, небрежно поигрывая двустволкой, рассказывал всем, кому хотелось слушать, что гуси – это мелочь, ерунда, не добыча для настоящего охотника. Он, Берендейский, кабанов стрелял вместе с Леонидом Ильичем, стоял за его спиной вторым номером и фляжку подавал, когда случалось Ильичу хлебнуть для сугрева. И лосей они били, и волков, и зубров в Беловежской Пуще, только до амурских тигров не добрались. Тут Берендейский пустился в детальные воспоминания, но Шлема Омрын с невинным лицом напомнил: тиглов у нас нет, зато белый медведь пожалуйста! Здоловый звелюга, тиглу не уступит! Берендейский вздрогнул и заткнулся.
У речного берега был сложен невысокий вал из льда. Речка, вбиравшая тающий снег, уже начала разливаться – посередине виднелось зеркало темной воды, неторопливое течение размывало ледяной припой, несло из тайги сухие ветви и листья. Расставив охотников за стенкой и проверив, что винчестеры заряжены патронами с крупной дробью, Кукун Кац напомнил:
– Первым стреляет Бабай, а дальше – по жребию. Два выстрела у каждого.
– Это почему он первый? Это что за привилегия? – вскинулся Берендейский.
– Народный обычай, – пояснил Кукун. – Кто вчера первый приехать, тот и первый стрелять.
Берендейский нахмурился, но промолчал. Помнилось ему, что против народных обычаев можно лишь на танках и БМП переть – так, как было в Праге, Будапеште и других местах. Но здесь танка не было.
Бросили жребий. Вторым выпало стрелять