Амалия и Генералиссимус. Мастер ЧэньЧитать онлайн книгу.
на записке, которая была вложена в небольшую, явно только что отпечатанную книжку. «Дальневосточные рассказы. Уильям Эшенден».
«Дорогая Амалия, не удивляйтесь звонку, который сделают вам вскоре после получения этой посылки» – значилось в записке. И я вспомнила внимательный, оценивающий взгляд господина Эшендена полтора года назад, когда моя жизнь была совсем другой. Лучше? Нет. Хотела бы я вернуться в ту жизнь – как этого хотят все в сегодняшнем загрустившем мире? Нет, не хотела бы.
«Я прошу вас согласиться на то, о чем вас хотят попросить. И еще прошу поверить, что вы не пожалеете о своем согласии. Ваш У. Э.».
И все.
А потом был звонок, от которого мои тщательно прорисованные брови поползли куда-то вверх. Меня ни о чем не просили. Мне вежливо объясняли, когда (послезавтра!) и где меня ожидают.
В таком месте, где подавляющее число обитателей нашей колонии – даже англичане – могли только мечтать оказаться.
И почему бы нет, сказала я себе.
И вот – серые ровные ряды одинаковых стволов гевейного дерева по сторонам дороги. Зеленые холмы, красные морщинистые скалы, увенчанные шапками той же зелени. Шоссе, которое никогда не было таким чистым и сияющим. Окаменевшее лицо Мануэла, сидящего слева от меня в форменной шапочке водителя, – ему плохо, потому что не его, а мои руки в перчатках сжимают руль моей красавицы, моей длинной, низкой, сверкающей хромом возлюбленной.
И стрелка спидометра касается цифры «90», и белым видением мое авто взмывает на холмы и соскальзывает с них, обгоняя все, что движется по этой дороге. Ему нет и не будет равных.
И белые домики среди зелени на горизонте. Вот он, этот город.
К Правительственному холму меня вез на следующее утро уже Мануэл.
И, как и я, оказался во сне.
Небо здесь было огромным.
Внизу, за зелеными холмами, кто-то мог бы угадать слияние двух рек – Кланга и Гомбока, ряды темно-кровавых черепичных крыш и белые минареты. Но для этого ему пришлось бы взлететь над этими деревьями, как птица. А, вот чуть правее из-за громадной джакаранды высовываются два маленьких белых каменных шпиля. Вокзал, знаменитый вокзал, как призрак «Тысячи и одной ночи». Под звездами обитатели этого дома, наверное, угадывают этот вокзал как бледное сияние в ночи, и пятна потусклее и пожелтее левее него. А вокруг – сотни миль невидимых во мраке джунглей и плантаций.
Вот, значит, что видят обитатели «Каркозы», время от времени приезжающие сюда из столичного Сингапура.
Мое авто скрылось в тени козырька у входа, некие военного вида мужчины с напряженными лицами остановили взгляды на том, что привезло меня сюда, – на мгновение замерли в полном остолбенении – пришли в себя, проводили меня на веранду, к ее тяжелой мебели (кресла, диваны с подушками), белым эмалевым дверям с латунными ручками, бамбуковым занавесям на окнах от пола до потолка.
Запустили, один за другим, четыре вентилятора на потолке с необычайно длинными лопастями.
И оставили одну – слушать сквозь открытые двери веселый свист птиц в саду.
Тут,