1991. Дивный сон. Рукопись, найденная в тюремной камере. Сергей В. БойкоЧитать онлайн книгу.
я сама готовила. Дак это когда было-то, Волик! А что – врач? Отморгался глаз – все! А этот… Шмага… грозится…
– Что-о? Я ему погрожусь! Глаз, говоришь? Дай ему пару штук, чтоб не ныл. А не то я сам пойду… Он у меня и ослепнет и оглохнет!
– Не надо. Что он тебе? Нельзя людей обижать, Волик. Дай пятьдесят.
– Это не человек – Шмага!
– Все мы люди, Волик.
– А, старая песня! Иди, Василиса, без тебя тошно.
– Все еще убиваешься? Поделом. Маргарита того стоит.
– Замолчи, старуха. Я ее не неволил. Сама пришла.
– Дурак! Кого обмануть решил? Сама! Дак и потом – сама! И муж ее – сам!
– Молчи! Ведьма… Иди! Умоляю… Ну?!
Вольдемар выхватывает из ножен саблю и замахивается. Старуха отстраняется и замечает строго:
– На кого руку подымашь!
Вольдемар опускает саблю.
– Прости, Василиса. Уходи.
– Ладно. Только за Шмагой целая банда. Дай ему полста. Не обижай. Мне за тебя спокойней будет.
– Спокойней не будет. А с бандой пора кончать.
– Не теперь. Ублажи сначала. Он ведь – дрянь-человек.
– То-то же. Ладно. Дай, сколько хочешь, только убирайся!
– Иду уже! Ишь, разошелся, говорун…
Когда старуха Василиса уходит, Вольдемар принимается крушить саблей все, что попадается под руку. Отшвыривает саблю. Пытается распахнуть окно. Рвет ручку. В конце концов окно распахивается, и за ним оказывается обыкновенный городской пейзаж с высоты пятого этажа: большая улица большого города, вдоль дороги сидят черные сугробы, идут и стоят на перекрестке люди, грязные автомобили льют грязь на ретивых и осторожных и друг на друга. Падает мокрый снег с дождем. Начало весны.
2. УВЕРТЮРА К ЖИЗНИ
Ночь июньская тлела сигаретами, – а они бежали с выпускного бала, будто хотели догнать или скрыться, но никакой погони за ними не было, и никто от них не убегал. Это летящий впереди всех долговязый Вольдемар (по кличке «Моцарт») завораживал и заражал друзей лихорадочной целеустремленностью, тянул за собой, как игрушечных на веревке, и они привычно тянулись – атлет Сергей (школьная кличка «Байкал») и щуплый Давид Рот по прозвищу «Jesus Christ Super Star».
На этот раз Волька не понимал, куда они несутся, ради чего кинули веселую компанию и каким образом можно будет оправдаться – хотя бы перед Веркой Денежкой, Олька Ништячка обошлась бы и так.
Эх, прощай школа!
Отец и сын, и дух,
и беспокойный бес,
Я сам себя тащу
Из петли в небеса.
Я все-таки взлечу,
Преодолев свой вес,
И снимутся вороны,
не доклевав глаза!
Беспокойный бес наяривал, видимо, вовсю: ноги несли сами.
Так они вылетели к железнодорожному полотну, пробежали вдоль него до шоссейного моста через реку и железную дорогу (шоссе соединяло город с загородным парком), спустились к реке, торопливо разделись и с криком и хохотом бросились в воду. И тут же остыли и замолчали, –