После «Структуры научных революций». Томас КунЧитать онлайн книгу.
изумруды зеленые» и «все изумруды grue». (Заметьте: grue изумруд, если не был проверен до момента t, может быть только голубым.) Решение в данном случае также зависит от разграничения словарей, один из которых содержит нормальное описание цветов «голубой», «зеленый» и тому подобных, и словарь, содержащий «grue», «Ыееп» и другие названия «обитателей» соответствующего спектра. Один набор терминов является проектируемым, осуществляющим индукцию, другой нет. Один набор терминов доступен для описания мира, другой предназначается для решения философом специальных задач. Трудности возникают, только когда оба, содержащие несовместимые корпуса знаний природы, используются одновременно, так как не существует мира, к которому может применяться расширенный словарь[63].
Изучающие литературу долгое время считали само собой разумеющимся, что метафора и сопутствующие ей средства (изменяющие взаимосвязи между словами) открывают двери в новые миры и таким образом делают невозможным перевод. Похожие черты часто приписывались языку политической жизни и целому ряду наук о человеке. Но для естественных наук, устанавливающих объективные отношения с реальным миром, это, как правило, считалось нехарактерным. Считалось, что их истина (и ложь) находятся вне границ временных, культурных и языковых изменений.
Я полагаю, они таковыми не являются. Ни описательный, ни теоретический язык естествознания не создают основы, необходимой для такой трансцендентности. Здесь я даже не буду пытаться рассматривать философские проблемы, следующие из этой точки зрения. Позвольте вместо этого попытаться заострить их.
Угроза реализму – первоочередная проблема, которая меня занимает, и она представляет здесь множество проблем[64]. Язык, осваиваемый посредством техник, подобных обсужденным в предыдущем разделе, дает членам сообщества, его использующего, концептуальный доступ к бесконечному множеству лексически доступных миров – миров, различимых с помощью языка сообщества. Только небольшие частицы этих миров совместимы с тем, что они знают о своем собственном, актуальном мире: другие исключаются требованиями внутренней согласованности или соответствия эксперименту и наблюдению.
Со временем продолжающееся исследование исключает все больше и больше возможных миров из подмножества тех, которые могли быть актуальными. Если бы все научное развитие происходило таким образом, прогресс в науке заключался бы в вечной детализации одного мира, так называемого актуального или реального.
Неоднократно заявленной темой этой статьи было, однако, то, что язык, дающий доступ к одному набору возможных миров, в то же время закрывает доступ к другим. (Вспомните неспособность ньютоновского языка к описанию мира, в котором второй закон и закон гравитации не выполняются одновременно.) Научное развитие оказывается зависящим не только от устранения кандидатов на реальность из текущего набора возможных миров, но и от случающихся время от времени переходов к другим наборам, которые
Для знакомства с оригинальным парадоксом см. N. Goodman. «Fact, Fiction and Forecast», 4th ed. (Cambridge, MA: Flarvard University Press, 1983), главы 3 и 4. Заметьте: только что подчеркнутое сходство оказывается неполным в одном очень важном отношении. И ньютоновские термины, и термины словаря цветов были взяты из взаимосвязанного множества. Flo в последнем случае различие между словарями не влияет на структуру словаря, и таким образом оказывается возможным перевод между терминами проецируемого словаря «зеленый/голубой» и непроецируемого словаря, содержащего «Ыееп» (голузелый) и «grue» (зелубой).
В противовес широко распространенному мнению описанная здесь позиция не поднимает проблему релятивизма, во всяком случае, если использовать релятивизм в любом стандартном смысле этого слова. Существуют общепринятые и оправданные, хотя и не обязательно неизменные, стандарты, используемые научными сообществами при выборе между теориями. По этому поводу см. мои статьи «Objectivity, Value Judgement, and Theory Choice», в «The Essential Tension», pp. 320–339, и «Rationality and Theory Choice», «Journal of Philosophy 80» (1983): 563–570; переиздано в настоящей книге, гл. 9.