Бездна. Алексей ЕфимовЧитать онлайн книгу.
власти и денег. Ее адепты истово молятся на мятые бумажки с цифрами. Они бьют и режут друг друга и льют кровь жертв на деньги. Прозревают немногие. В один прекрасный день они видят, что все это время шли не по тому пути – как будто во сне разума – и зашли во мрак. Они уже не смогут жить так, как жили прежде. Они копили и тратили деньги в тщетном предчувствии счастья – еще немного, чуть-чуть, вот-вот, уже, завтра – но оно обманывало их и не спешило к ним, в то время как они хватали жадно призраков, завидовали, боялись, душили, плакали.
Очнитесь! Потратьте остаток жизни с пользой. Как? Без крайностей. Без схимы монаха, но и без жертв во имя власти и золота. Бегите от тех, кто не видит в жизни смысла и плетется по ней. Отчаяние. Боль. Страх. Тяжесть. Есть только один способ избавиться от этого – смерть. Но нет. Нет! Ни за что! Какова бы ни была жизнь, смерть хуже. Это ничто. Мысля трезво, ты приходишь к выводу, что в ней нет ничего страшного: ты не встретишь ее, черную с косой, не узнаешь, что умер, – но что твоя логика в сравнении с древним ужасом?
Смерть есть нечто такое, чего нет, поэтому ты бессилен в попытках проникнуть в ее таинство. Единственное, что ты можешь – это представить, как в последний миг погаснет в глазах свет и что-то для тебя изменится. Это будет переход из одного состояния в другое, в течение которого ты продолжишь быть личностью, чтобы как бы извне смотреть на процесс. И хотя ты не веришь в жизнь после смерти и знаешь, что процесса не будет, ты не можешь представить это иначе. Твоя реальность – ты сам. Не осилить простой, в общем-то факт, что однажды она останется, чтобы быть еще очень долго, а тебя в ней не будет. Совсем. Нигде.
Поэтому так хочется поверить в то, что есть иной мир, в котором ты окажешься после смерти. Так спокойней. В конце концов, есть ли хоть одно доказательство того, что его нет? Чем же в таком случае ты лучше? Ввязываясь в спор, в котором нельзя постичь истину, ты бессмысленно тратишь время. Знание сокрыто от всех до того мига, когда в последний раз ударит сердце в груди. Если душа не бессмертна и загробной жизни нет, то мы не узнаем об этом, а если прав был верующий, то раскроется пред нами вечность, непознанная там, внизу, когда мы были людьми, и наши души сольются с ней. Не узнают об этом живые. Они стоят в общей очереди к истине, и эта очередь не так длинна, как им кажется».
Он поставил кавычку, точку, кое-что подправил и пошел ужинать. Но на кухне он снова открыл тетрадь. Он открыл ее ближе к концу – там, где записывал разные мысли, складывая их про запас.
«Если снимешь со всех маски и увидишь их лица – выдержишь ли? Не воскликнешь ли тут же с ужасом и отвращением: «Сейчас же верните приятность, не нужна мне правда!»? Мы научились носить маски и не любим заглядывать под чужие. Нас устраивают люди-проекции, в которые мы бессознательно вкладываем свое видение мира. Человек – единственный зверь, умеющий прятаться не только от других, но и от себя. Иногда нужны годы, чтобы найти свою собственную суть под слоями искуснейших самообманов и мнимостей. Если ты ежедневно принимаешь душ, насколько ты чист внутри? Если болтаешь умно, на самом ли деле умен? У многих не хватит духу сказать тебе правду. А если отважатся и