Человек, который плакал от смеха. Фредерик БегбедерЧитать онлайн книгу.
пополам с персиковым соком, как на полотнах Беллини. Больше мне от венецианской живописи ничего не нужно. Я миновал середину моего существования и стал ненадежным, как дебютант, вернее будет сказать, что я вечный «стартапер». Я понимаю, почему меня иногда называют «тронутым»: трогаться с места – моя специальность. Я не умею заканчивать. Я – человек первых шагов. Кажется, я где-то написал, что «все временно: любовь, искусство, планета Земля, вы, я… особенно я». Я занимаюсь спортом час в неделю, но мускулатуру не наращиваю. Ем, не толстея, качаю пресс без намека на укрепление мышц. Годы идут, мир меняется, я – нет. Я побывал во многих реабилитационных клиниках, выходил оттуда и через неделю снова начинал употреблять. Силы воли у меня как у целлофанового пакета, плывущего по воле Гольфстрима. Я так себя ненавижу, что, решив помастурбировать, вынужден принимать «Виагру». Не знаю, почему я не страдаю. Если все плохо, заказываю коктейль Водка и Red Bull[98] и принимаю таблетку кетамина. Так что решение всегда есть. Думаю, я слишком чувствителен, чтобы расстраиваться по какому бы то ни было поводу. Собственное безразличие пугает меня. Тем, кто называет меня наглецом, я отвечаю как Жискар: «У вас нет монополии на сердце, но я уверен, что ♥ у меня есть». Моя жизнь – это oneman-show[99] в старом кабаре, которое вот-вот переделают под магазин, торгующий чехлами для смартфонов. Я играю мой маленький спектакль перед все более немногочисленной аудиторией – вами. Сказать, как замечаешь утрату своей популярности? Прохожие узнают тебя в лицо. Спрашивают, иду ли я праздновать сочельник к Мартену… Контролер в поезде говорит, что уже проверил у меня билет, а на самом деле… даже не подходил. Незнакомцы назначают мне встречу в теннисном клубе на следующую субботу… Когда теряешь известность, люди принимают тебя за какого-то знакомого и не кричат от радости узнавания, а хмурят брови и чешут затылок. Они смутно узнают тебя, но уже не знают.
Чаще всего я слышу фразу:
– Октав, ты в курсе, что тебе уже не шестнадцать лет?
Я не пытаюсь выглядеть забавным, хочу быть молодым, а это совсем другое дело. На моем могильном камне напишут: «Октав Паранго. Умер, отказавшись стареть».
4
Мне давно пора привыкнуть к «понижению статуса» – оно началось задолго до моего появления на свет, во время Французской революции. Моих аристократических предков казнили в 1794 году и похоронили в общей могиле на кладбище Пикпюс[100]. Последний замок, собственность моей прабабки, только что продан трейдеру. Три века подряд уровень жизни нашего семейства неуклонно снижался. Из аристократа я превратился в разночинца. Потом из крупного буржуа – в мелкого. Ничто больше не отделяет меня от среднего класса – только снобизм. Один друг по Travellers[101] любезно дал мне приют в Caca’s Club[102], потому что я больше не могу платить годовой членский взнос. Перед пустым и безмолвным особняком куртизанки XIX века, в самом конце Елисейских Полей, протестующие разбирают мостовую – до топкой земли времен фиакров и карет. Я пишу эту страницу
Театр одного актера