Бог исподволь: один из двенадцати. Лидия Григорьевна СитниковаЧитать онлайн книгу.
монаху знак, и тот приблизился, держа в руках железный инструмент. Герхард дёрнулся – спина упёрлась в жёсткое. Деревянный «трон», к подлокотникам которого его запястья были прикручены цепью, не шелохнулся.
Монах подал инструмент дознавателю, поставил на низенький столик свечу и с поклоном отступил к стене.
– Нам с тобой есть о чём поговорить, инквизитор Эгельгарт, – произнёс Геликона, складывая поленья в небольшом очаге. Поданное монахом орудие он пристроил поодаль, так, чтобы оно оставалось в тени.
Герхард молчал, исподлобья наблюдая за тосканцем.
Геликона поднёс свечу к горстке сухих веток, брошенных поверх поленьев. Пламя весело заплясало, осветив лицо дознавателя – сосредоточенное, с кривой, будто презрительной, морщиной поперёк лба.
– Я давно заметил, – сказал тосканец, – что при допросах некоторых еретиков ты был чересчур мягок. Я даже больше скажу – ты был мягок с теми, кто среди прочих сильнее всего заслуживал жестокости. Ты щадил вероотступников и язычников, Эгельгарт. Не оттого ли, что сам оказался одним из них?
Не оттого. Герхард снова смолчал, окидывая взглядом комнату.
– Я уверен, что причина твоего сочувствия еретикам кроется в духовном родстве с ними, – продолжал свой монолог дознаватель, – но пока это ясно лишь мне одному. И мой долг как инквизитора – доказать это утверждение, обратив в истину, очевидную каждому брату, имеющему честь заседать в Священном трибунале.
– Ты никогда не станешь инквизитором, – усмехнулся Герхард. Спина горела огнём. Плотное невыбеленное сукно рубахи заскорузло от крови, и рваные края нещадно обдирали кожу.
– Нет? – Геликона шагнул ближе, полы его туники колыхнулись. – Это мы узнаем с рассветом. А пока что у меня достанет времени, чтобы подготовить тебя к трибуналу.
Герхард не ответил, лишь сильнее прищурился, заметив, как дознаватель то и дело бросает настороженные взгляды в его лицо, пытаясь, видимо, разгадать, куда смотрит пленник.
Комната не внушала надежд. Каменные стены, дверь, покрытая плесенью от вечной сырости. И крохотное оконце в пол-локтя под низким потолком, забранное толстой решёткой с утопленными в камень прутьями. По стенам смутно угадывались силуэты развешанных на крюках инструментов, громоздились нелепые махины орудий, призванные одной цели – истязать.
– Ты нарушаешь правила, Луиджи, – инквизитор взглянул в лицо Геликоне. Стоя перед ним, плюгавый монашек казался немногим выше. – Правило первое – при допросе должен присутствовать писец, который внесёт в протокол мои показания. Правило второе – при допросе должен присутствовать врач…
– Правило третье, оно же первое и единственное, – прошипел тосканец, – для еретиков нет никаких правил!
Кулак дознавателя ударил Герхарда в скулу. Внутри черепа вспыхнула боль.
– И я ничего не говорил о допросе, – добавил Геликона, отворачиваясь и наклоняясь к очагу, – мы с тобой просто потолкуем.
В руках тосканца появился поданный монахом инструмент,