Дар легкомыслия печальный…. Игорь ГуберманЧитать онлайн книгу.

      Для всех распахнут и ничей,

      судьба насквозь видна,

      живу прозрачно, как ручей,

      в котором нету дна.

      Явились мысли – запиши,

      но прежде – сплюнь слегка

      слова, что первыми пришли

      на кончик языка.

      Доволен я и хлебом, и вином,

      и тем, что не чрезмерно обветшал,

      и если хлопочу, то об одном —

      чтоб жизнь мою никто не улучшал.

      Кругом кипит азарт, и дух его

      меня ласкает жаром по плечу;

      за то, что мне не надо ничего,

      я дорого и с радостью плачу.

      Я должен признаться, стыдясь и робея,

      что с римским плебеем я мыслю похоже,

      что я всей душой понимаю плебея,

      что хлеба и зрелищ мне хочется тоже.

      Мне власть нужна, как рыбе – серьги,

      в делах успех, как зайцу – речь,

      я слишком беден, чтобы деньги

      любить, лелеять и беречь.

      Своих печалей не миную,

      сполна приемлю свой удел:

      ведь, получив судьбу иную,

      я б тут же третью захотел.

      Изрядно век нам нервы потрепал,

      но столького с трухой напополам

      напел, наплел, навеял, нашептал,

      что этого до смерти хватит нам.

      В толпе не теснюсь я вперед,

      ютясь молчаливо и с краю:

      я искренне верю в народ,

      но слабо ему доверяю.

      Мне все беспечное и птичье

      милее прочего всего,

      ведь и богатство – не наличие,

      а ощущение его.

      Я живу ожиданьем волнения,

      что является в душу мою,

      а следы своего вдохновения

      с наслажденьем потом продаю.

      В сужденьях о поэте много значит,

      как хочет он у Бога быть услышан;

      кто более величественно плачет,

      тот кажется нам более возвышен.

      С утра теснятся мелкие заботы,

      с утра хандра и лень одолевают,

      а к вечеру готов я для работы,

      но рядом уже рюмки наливают.

      Свободой дни мои продля,

      Господь не снял забот,

      и я теперь свободен для,

      но не свободен от.

      В людской активности кипящей

      мне часто видится печально

      упрямство курицы, сидящей

      на яйцах, тухлых изначально.

      Блажен, кого тешит затея

      и манит огнями дорога;

      талант – сочиняет, потея,

      а гений – ворует у Бога.

      Когда мы глухо спим и домочадцы

      теряют с нами будничную связь,

      из генов наших образы сочатся,

      духовной нашей плотью становясь.

      На крыльях летал, колесил на колесах,

      изведал и книжный, и каторжный труд,

      но