На Черной реке. Геннадий СтаростенкоЧитать онлайн книгу.
бы на нехватку запчастей, горючки, на жизнь, – ныл бы и ныл без проблеска оптимизма. И не сказал бы главного…
Улучив момент, когда у соседей в отделе добычи образовалось затишье (в это время у них не так остервенело хлопали дверью), Грек заглянул к Андрею Погосову.
– Привет, начальник нефти, есть новости?
– Угу. Грустные. – Погосов не отрывал взгляд от монитора.
– Сколько?
Безнадежно увязший в мониторе, Погосов выкинул четыре пальца:
– И это не все. Еще два трупа на Ижме.
– Что-то многовато…
– Не вру. – Погосов окинул вошедшего пустым после монитора взглядом. – Ну, у тебя и прикид, Грека. Опять в кабак со своими инглезе…
Костюм на Харлампиди сидел и в самом деле шикарно. Но стоил дешевле, чем оценивали сослуживцы. Просто на нем все всегда хорошо сидело, иной раз даже и плохо скроенное.
Сегодня он одел темно-серую пару с синим отливом.
– Это беспредел, Харлампиди. – Приставала к нему с утра Вера Палеес, инженер-разработчик из Москвы. – Так шикарно на работе может выглядеть только директор. Работа – это не подиум.
– А отливает-то… отливает-то как! – просвиристел бежавший куда-то по коридору зам главного геолога Костя Вятский. – Прям мерцает весь… прям лабрадорит…
– Не вру, – повторил Погосов. – Вон, Татьяна говорила с доктором…
– И что? Метилен? – Харлампиди обратил вопрос к Татьяне, «рабочей лошади» в отделе у Погосова. Она была девой крупной – «собой великовата» (по ее же выражению), но удачно замужем и «по себе не унывала» – говорила еще, что «энергетический донор».
– Не знаю. Вы же сами всегда говорите, Валерий Петрович, – вскрытие покажет. Каждый день говорите.
Назвать по имени-отчеству ровесника, с которым давно уже «на ты», было доступной для нее формой флирта. В Татьяне было плохо то, что на ее природном лукавстве и биологическом жизнелюбии провидение не удосужилось поставить надежного регулятора в форме фонтанной задвижки или штуцера. Татьяна могла смеяться там, где другие плакали, и там, где смеяться вообще неприлично.
– Так он же о своем говорит. Он пласты вскрывает. Он же не патологоанатом. Люди же погибли. – Осадил ее шеф.
– Люди? – изумилась Татьяна. – Это вы о ненцах-то? Хороши люди… ага… для меня люди – кто непьющий. Вот он человек… Валерий Петрович, например, хи-хи.
– Я пьющий, но не пьянеющий, Тань…
– Эх, Татьяна, не дошлепали тебя в детстве. – Погосов поднялся с кресла, но возмущение его было мнимое – скорее политкорректное, чем от сердца. Ему просто захотелось размять застывшие члены, взмахнуть большими руками, как птице, поднимающейся с гнезда. Он сделал несколько боксерских пассов в сторону Татьяны, что значило – а ну-ка быстро за дело. Та фыркнула и принялась за работу, которой здесь было вечно невпроворот.
– Пойдем к тебе, поговорим серьезно, – шепнул Андрей, толкая плечом дверь – руки в карманах, сутулясь. – А то эта сорока на хвосте разнесет. Какие