Священная тайна Церкви. Введение в историю и проблематику имяславских споров. митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)Читать онлайн книгу.
склоняется к мысли о связи между именем и вещью. По мнению Оригена, «природа имен отнюдь не сводится, как считает Аристотель, к человеческим установлениям», потому что и сами языки – не человеческого происхождения[245]. Подтверждение этому Ориген видит в магическом искусстве: он утверждает, что заклинательная формула, произнесенная «на отечественном языке», производит определенное действие, тогда как «переведенная на всякий другой язык она уже не производит никакого действия и оказывается совершенно бессильной»[246], из чего делается вывод, что «не в самих предметах, обозначаемых именами, а в свойствах и особенностях звуков заключается та внутренняя сила, которая производит то или иное действие»[247]. Этот весьма интересный аргумент будет много столетий спустя воспроизведен в ходе имяславских споров – о нем вспомнят в связи с инкриминируемым имяславцам обожествлением слогов и звуков имени «Иисус»[248]. Кстати, Ориген относит имя Иисуса к тому роду имен, который имеет «таинственное значение»: это имя, по его мнению, было «очевидным орудием изгнания многих демонов из душ и тел». К этому же роду имен он относит имена ангелов Божиих[249].
В силу тесной связи между именем и обозначаемым им предметом вовсе не безразлично, считает Ориген, каким именем называть Бога. Христиане скорее согласятся претерпеть любые мучения, чем назвать Зевса именем «Бог», так же как и Бога они не будут называть именем Амон или Папей[250]. Назвать языческое божество «Богом» – значит признать его божественное достоинство, так же как назвать истинного Бога именем языческого божества – значит низвести Его в разряд идолов.
Ориген считает, что Бога можно называть только теми именами, которые употребляли Моисей, пророки и Сам Господь Иисус Христос, т. е. именами, содержащимися в Писании[251]. По мнению Оригена, «имена Саваоф, Адонай и прочие, которые еврейское предание хранит с большим уважением, имеют в своем основании не случайные и тварные вещи, но некоторое таинственное богословие, возводящее [дух человека] к Творцу вселенной. Вот почему эти имена, если они изрекаются в надлежащем и свойственном им порядке и последовательности, и имеют особенную силу». Напротив, имена языческих богов оказывают воздействие на «известных демонов, сила которых простирается на одни только определенные предметы»[252].
Из сказанного об именах Божиих и об именах демонов Ориген делает следующий вывод: «Всякий, кто сколько-нибудь сведущ в подобных вещах, остережется давать вещам чуждые им названия, дабы с ним не приключилось нечто по подобию тех, кто имя «Бог» присваивают бездушной материи»[253].
В совершенно ином ключе тема имени Божия рассматривается в сочинении «О молитве». Здесь Ориген рассуждает не как апологет, полемизирующий с античными представлениями об именах, но как христианский мыслитель, апеллирующий прежде всего к библейскому богословию имени. Он, в частности, указывает на библейское представление о перемене имени как символе изменения
Ориген. Против Целься 5, 12 (Пер. А. Фокина. С. 119–120).
Ориген. Против Цельса 1, 25 (Пер. Л. Писарева. С. 51); 5, 12 (Пер. А. Фокина. С. 120). Ср.: Увещание к мученичеству 46 (С. 63).
Ориген. Против Цельса 1, 25 (С. 51).
См.: Троицкий С. В. Об именах Божиих и имябожниках. СПб., 1914. С. 110.
Ориген. Против Цельса 1, 25 (Пер. Л. Писарева. С. 51).
Ориген. Против Цельса 5, 12 (Пер. А. Фокина. С. 121–122).
Ориген. Увещание к мученичеству 46 (С. 63).
Ориген. Против Цельса 1, 24 (Пер. Л. Писарева. С. 49–50).
Там же (С. 50).