Сиротка. В ладонях судьбы. Мари-Бернадетт ДюпюиЧитать онлайн книгу.
которые вы храните.
– Милый мой! Если твоя подружка знаменитость, я не понимаю, что она делает здесь, на лошади и в брюках! И не очень-то хорошо переодеваться в китаянку: китайцы ведь тоже воюют! Ты мне сам это говорил, Овид.
Эрмина не смогла сдержать тихого смеха, растроганная наивностью матери Овида.
– Думаю, будет разумнее исполнить какую-нибудь духовную песню, – предложила она. – Или «Ла Палому».
Она бросила взгляд на Овида, который слабо улыбнулся.
– Мне больше нравятся песни Нормандии, – отрезала Сельвини. – Мои предки родом оттуда.
Послушно кивнув, Соловей из Валь-Жальбера запела старинную французскую балладу:
Когда природа возрождается
И зима убегает прочь
Под красивым небом нашей Франции,
Когда солнце становится теплее,
Когда поля зеленеют,
Когда возвращаются ласточки,
Я любуюсь своей Нормандией,
В этих краях я родилась.
Я видела поля Гельвеции[35],
Ее шале и ледники,
Я видела небо Италии,
Венецию и ее гондольеров.
Приветствуя каждую страну,
Я говорила себе: нет ничего прекраснее моей Нормандии!
В этих краях я родилась.
Эрмина пела негромко, очень проникновенно, хотя на некоторых нотах ее хрустальный тембр вибрировал в воздухе. Ее душевное исполнение во многом определяло успех ее выступлений. Сильвини стала тому доказательством, поскольку даже пустила слезу, которую быстро вытерла.
– Очень красиво, – пробормотала она.
– Если бы вы слышали, мама, как она поет «Аве Мария», – сказал Овид. – Не удивляйтесь, Эрмина, я был в церкви Сен-Жан-де-Бребеф накануне Рождества 1939 года. Вы тогда просто очаровали публику.
«В своем черном бархатном платье, с распущенными светлыми волосами, вы были похожи на ангела, а я, несчастный идиот, проделал этот путь только для того, чтобы вас увидеть», – подумал он, опустив голову.
Эрмина была искренне польщена, убедившись, что Овид полюбил ее с их первой встречи, о чем в глубине души она давно догадывалась.
– Чтобы отблагодарить вас за гостеприимство, дорогая мадам Лафлер, я исполню «Аве Мария», – решила она, вставая.
Прикрыв глаза, молодая женщина полностью отдалась божественной песне, которую знала с восьми лет. На этот раз ее невероятно чистый голос зазвучал во всю мощь в скромном жилище. Это было также молитвой Тале, которую она больше никогда не увидит, Кионе и всем тем, кто сейчас страдал на земле. Когда она замолчала, зеленые глаза Овида блестели от волнения, а Сельвини беззвучно шевелила губами: судя по всему, молилась.
– Спасибо, – сказал учитель. – Я никогда еще не получал такого прекрасного подарка.
– А сейчас пора идти спать. Спокойной ночи, мадам.
Овид проводил ее до двери комнаты на первом этаже, которую показал ей по приезде.
– Обычно я сплю здесь, – уточнил он. – Мне не хочется пользоваться
Латинское название Швейцарии.