Война или мир. Влад СавинЧитать онлайн книгу.
все замолкли и прониклись. И речь – слова были про китайскую народную революцию и самый справедливый строй коммунизм, где будет высшая гармония (витиеватые китайские обороты), кто был ничем, то есть самые бедные и угнетенные, тот станет всем и заживет, как мандарин. И что виноваты в этом богатые, которых надо экспроприировать, а попросту – ограбить. И никто не имеет права у вас ваше отнять… просто потому, что оно – ваше, и вы можете убить любого, кто посягнет. Как этих вот мерзавцев, воров, во всем виноватых – жест в сторону группы людей в углу площади, уже под конвоем – местный помещик, чиновники, богатейшие жители, «и те, кто за Чан Кайши».
– Паразиты – вне закона! Их имущество будет разделено между теми, кто их убьет.
И расступился конвой. Колыхнулась толпа. Раздался какой-то звериный вой. А тех – через минуту уже не стало.
– Ну, завертелось колесо, – сказал Куницын. – И нам пора, зачем пришли? Склады заняли уже – мы первыми грузимся, а что не влезет, то пусть народ разбирает.
Были и еще городки и деревни. И везде одно и то же – захват учреждений власти (дома помещика, старосты, а также полицейского участка и казармы солдат, если таковые есть), короткая речь перед согнанным народом, учреждение из беднейших (как самых угнетенных) «комитета защиты революции» и «отряда защиты революции» (которому раздавали трофейное оружие) и – обязательно – расправа с «врагами трудового китайского народа» (каковые находились всегда: даже в самой бедной деревне был хотя бы лавочник – ростовщик и спекулянт. И староста-кровопийца, а уж про полицейского начальника и так ясно все). Причем казнь всегда была – руками местных, не наших.
– Писатель, ну ты что, не знаешь, что такое «кровью повязать»? Вот мы всякие хорошие слова сказали и ушли, эти покричали с нами: «Рюси, Китай, дружба, пхай-пхай», тьфу ты, «за вождя Гао Гана и коммунизм», и разошлись по домам, и всё? А вот если на них уже кровь будет – тогда просто так разойтись не выйдет, жди продолжения банкета! Ну а мы в это время будем уже далеко.
Так это же… Я слышал, что и на каторге при царе, и в лагерях сейчас так бывало – главари, задумав побег, подбивали толпу на бунт, а сами в суете, незаметно в сторону, далеко и быстро. И мы, выходит, так же? Какой, к чертям, коммунизм? Который мы мечтали нести угнетенным нациям – как герои Алексея Толстого марсианам?
– Ну и кому ты хочешь свет коммунизма нести – сапоги мои не смеши! Этим до коммунизма – как раком до Луны. Видел, что они со своими же творили, которых во «враги»? И не только с ними самими – с их бабами, детьми? И это еще цветочки – ягодки начнутся, когда мы уйдем! Будут ведь между собой разбираться, кому при дележе экспроприированного досталось на одни штаны больше, кого в следующие «враги»?
– Так ты все предвидел, знал, командир?! Что будет такое?
– А ты думал, бунт угнетенного крестьянства против помещиков-эксплуататоров выглядит иначе? Разин с Пугачевым, они «прогрессивные» или нет? Или же, как и в Европе бывало, когда «сто тысяч живых