Убийство под аккомпанемент. Маэстро, вы – убийца!. Найо МаршЧитать онлайн книгу.
Был учитель музыки, который, по счастью, отверг Фелиситэ, и студент-медик, который не отверг. Были братья других девочек и актер, которого она попыталась подстеречь на благотворительном утреннике. Был мужчина-медиум, которого нанял лорд Пастерн в свой спиритуалистический период, и прохиндей-диетолог. Собравшись с духом, Карлайл выслушала нынешнее излияние. По всему выходило: назревает крупный скандал – crise[13], как выразилась Фелиситэ. Она чаще матери вворачивала французские словечки и любила в своих страшных горестях и бедах винить буйный галльский темперамент.
– …на самом деле, – говорила Фелиситэ, – я даже улыбки ни одной живой душе не бросила, а он уже хватает меня за руки и награждает самым вопиющим взглядом, который начинается у подошв и поднимается к твоему лицу, а после отправляется в обратный путь. И дышит громко, сама знаешь как, – так и пыхтит носом. Не буду отрицать, в первый раз было довольно забавно. Но когда он прослышал про старину Эдварда, мне стало – и до сих пор, надо сказать, остается – не до шуток. И в дополнение ко всему crise.
– Как, еще один кризис? Но какой? Ты не объяснила…
Впервые вид у Фелиситэ сделался чуточку смущенный.
– Он нашел письмо, – выдавила она. – В моей сумочке. Вчера.
– Не хочешь же ты сказать, что он рылся в твоей сумочке? И бога ради, какое письмо? Ну же, Фэ!
– Не сомневаюсь, тебе этого не понять, – высокомерно ответила Фелиситэ. – У нас был ленч, а у него кончились сигареты. Я отошла припудриться и сказала, пусть возьмет в моем портсигаре. Письмо зацепилось за портсигар, когда он его доставал.
– А он… не важно, что за письмо?
– Знаю, ты сейчас скажешь, что я сошла с ума. Это был черновик письма, которое я послала кое-кому. В нем немного говорилось о Карлосе. Когда я увидела у него в руке письмо, я была жутко потрясена. Я сказала что-то вроде: «Эй, тебе нельзя его читать», и тогда Карлос, разумеется, тут же его вскрыл. Он сказал: «Так».
– Что «так»?
– Само по себе «так». С ним такое бывает. Он латиноамериканец.
– Я думала такое «так» у немцев.
– Какая разница, меня оно все равно пугает. Я занервничала, начала лепетать, попыталась свести все к шутке, но он сказал, что либо может мне доверять, либо нет, а если может, то почему я не разрешаю ему прочесть письмо? Я совершенно потеряла голову и выхватила письмо, а он зашипел. Мы были в ресторане.
– Господи боже!
– Ну да, знаю. Очевидно, он собирался поднять ужасный шум. И в результате самым лучшим, единственным выходом показалось отдать ему письмо. Я дала ему письмо с одним условием, что он не станет его читать, пока мы не вернемся в машину. Дорога домой была чудовищной. Просто чудовищной.
– Но можно спросить, что было в письме и кому оно было адресовано? Ты сбиваешь меня с толку, Фэ.
Последовало долгое неловкое молчание. Фелиситэ закурила новую сигарету.
– Ну же, – подстегнула наконец Карлайл.
– Так уж вышло, – надменно объявила Фелиситэ, – что оно было обращено к мужчине, которого я на самом деле не знаю и у которого я просила совета о нас с Карлосом.
Кризис (