Александр Суворов. Сергей Тимофеевич ГригорьевЧитать онлайн книгу.
все воины, матушка, на поле брани погибают. Некий филозоф, когда его спросили, что он почитает более погибельным: бездны ли земные, пучины ли морские, хлады несносные, жары палящие, поля бранные или мирные пашни, – ответствовал тако: «Не утлая ладья среди бушующего моря, не скользкий край пропасти, не поле брани, а ложе ночное – самое смертное и опасное место для человека, ибо больше всего людей в кровати своей помирают. Однако мы каждый вечер в постель без боязни ложимся».
– А чего до поры до времени натерпится в учении солдатском? Сам ты Петровой дубинки не пробовал? А Ганнибал? А Головин Василий Васильевич? Чего-чего он не вытерпел! Чуть ума не лишился, горячкой занемог…
– Да, немало Василий Васильевич в Морской академии натерпелся!
– Вышел в отставку, – продолжала Авдотья Федосеевна. – Кажись, ладно. И тут опять поганый немец Бирон[35] его взял. Чего не натерпелся Василий Васильевич в руках палача! На дыбу его поднимали, под ногами огонь разводили, лопатки вывертывали, по спине каленым утюгом гладили, кнутом били, под ногти гвозди забивали… Господи боже мой! И за что?
– Не стращай сына, мать! Сие время перестало. Бирона нет, а у нас ныне царствует дщерь Петрова, кроткая Елисавет. Что до Василия Васильевича, так царь Петр еще отца его не любил, да и как любить, ежели тот был другом царевны Софии? Бунтовщик! Вот ежели ты хочешь в сыне своем угасить ревность воинскую, возьми да свези его к Василию Васильевичу. Пускай-ка он ему и порасскажет, сколь горек корень военного учения. Авось он отговорит Александра. Да кстати спроси, запишет ли Головин и своего Васю в полк.
– И то! – согласилась Авдотья Федосеевна.
– Пошли Головиным сказать, что завтра у них будете. А теперь, Саша, довольно матери платье слезами мочить. Едем в поле. Собирайся.
Александр резво вскочил на ноги. Припрыгивая, он пустился вслед за отцом.
На дворе поднялся радостный лай собак. Егеря седлали коней. Затрубил рог. Суворов с сыном уехал в поле.
Авдотья Федосеевна написала подруге своей, Прасковье Тимофеевне Головиной, записку, что завтра к ней прибудет с сыном, и, послав верхового, успокоилась совсем.
Василий Иванович и Александр вернулись домой в сумерках «с полем» – затравили на озимых двух русаков. За столом Василий Иванович выпил водки и предложил сыну:
– Ну-ка, Александр, выпей первую солдатскую чарку.
Александр не решился.
– Пей, если батюшка приказывает, – поощрила его с насмешкой мать. – Он тебя всей солдатской науке наставит.
Александр отпил глоток из отцовской чарки, поперхнулся и как бы нечаянно пролил остаток водки. Отдуваясь, он высунул обожженный язык и принялся вытирать его краем скатерти.
Отец рассмеялся.
Утром Авдотья Федосеевна нарядилась в свое зеленое платье. Александра одели в нарядный кафтанчик с золотыми пуговицами и белые панталоны.
Василий Иванович распорядился лошадьми. К крыльцу подали возок с лубяным верхом, запряженный тройкой. Авдотья Федосеевна, в салопе
Бирон Эрнст Иоганн (1690–1772) – граф, герцог Курляндии и Семигалии, фаворит императрицы Анны Иоанновны.