Гарики из Атлантиды. Пожилые записки (сборник). Игорь ГуберманЧитать онлайн книгу.

      Мы ищем тайны тьмы и света,

      чтоб стать самим себе ясней,

      но чем прозрачней ясность эта,

      тем гуще мистика за ней.

      Чужую беду ощущая своей,

      вживаясь в чужие печали,

      мы старимся раньше и гибнем быстрей,

      чем те, кто пожал бы плечами.

      Набив на окна быта доски,

      пришла пора скитаний вольных,

      уже в крови скрипят повозки

      моих прапредков беспокойных.

      Я не распутник по природе,

      но и невинность не храню,

      в безгрешной плоти дух бесплоден

      и разум сохнет на корню.

      Путая масштабы и каноны,

      вовсе не завися от эпохи,

      рыцарей съедают не драконы,

      а клопы, бактерии и блохи.

      Где дух уму и сердцу не созвучен,

      раздвоен человек и обречен,

      самим собой затравлен и замучен,

      в самом себе тюремно заключен.

      В подвижном земном переменчивом мире

      с душой совершаются странные вещи:

      душа то становится чище и шире,

      а то усыхает, черствея зловеще.

      Текут рекой за ратью рать,

      чтобы уткнуться в землю лицами;

      как это глупо – умирать

      за чей-то гонор и амбиции.

      Я сам пройду сквозь гарь и воду

      по вехам призрачных огней,

      я сам найду свою свободу

      и сам разочаруюсь в ней.

      Любимым посвятив себя заботам

      и выбрав самый лучший из путей,

      я брею бороденки анекдотам,

      чтоб выдать их за собственных детей.

      Зеленый дым струит листва,

      насквозь пронизывая души,

      и слабый лепет естества

      трубу тревоги мягко глушит.

      Российские штормы и штили

      ритмично и сами собой,

      меняясь по форме и в стиле,

      сменяют разбой на разбой.

      Я живу постоянно краснея

      за упадок ума и морали:

      раньше врали гораздо честнее

      и намного изящнее крали.

      Традиций и преемственности нить

      сохранна при любой неодинакости,

      историю нельзя остановить,

      но можно основательно испакостить.

      Я много прочитал глубоких книг

      и многое могу теперь понять,

      мне кажется, я многого достиг,

      но именно чего, хотел бы знать.

      Даром слов на ветер не бросая,

      жалость подавив и обожание,

      гибелью от гибели спасая,

      форма распинает содержание.

      Россия – это некий темный текст,

      он темностью надменно дорожит,

      и зря его, смотря из разных мест,

      пытается постичь различный жид.

      За животной человеческой породой

      непрестанно и повсюду нужен глаз,

      лишь насилие над собственной природой

      кое-как очеловечивает нас.

      В остывшей боли – странная отрада

      впоследствии