Иван Грозный. Сергей Эдуардович ЦветковЧитать онлайн книгу.
века сойтись в понятиях о нравственности представляется затруднительным. К тому же надо помнить, что «Домострой» – памятник нравов лишь в смысле некоего проекта, идеализированного здания, своего рода утопии, и всего менее позволительно видеть в нем бытовую картину, изображение с натуры… Это дидактическая книга, рисующая некий теоретический идеал, а не изображение повседневной действительности. Всего замечательнее в ней именно воля построить и закрепить определенный порядок.
Для характеристики Сильвестра нам важны две отличительные черты «Домостроя». Во-первых, центром всех поучений автора является личность отца, родителя, как главы всего дома; все другие лица – жена, дети, слуги – выступают только как придаток этой единственной, настоящей личности. Глава семьи обладает высшей властью, высшим авторитетом во всех без исключения вопросах, он же несет и высшую, последнюю ответственность за все, совершаемое в доме. Именно последним обстоятельством, собственно, и вдохновлен (равно как, впрочем, и озабочен) автор «Домостроя». «Даю писание на память и вразумление вам и чадам вашим, – обращается он к своим детям. – Если наставления нашего не послушаетесь и не станете следовать ему, и будете творить не так, как писано, то дадите за себя ответ в день Страшного Суда, а я вашему греху непричастен». Как видим, цель этих дидактических поучений довольно эгоистическая… Правда, Сильвестр советует господину обращаться со всеми в доме как со своими детьми. Но оттого, что рабы становятся детьми, дети не перестают оставаться рабами, а господин, пропускающий мимо ушей душеспасительные наставления, не перестает быть их полновластным хозяином. И если кто-нибудь вслед за Курбским захочет уверить меня в том, что подобными наставлениями Сильвестр мог смягчить «тиранский» нрав Грозного, то я оставляю за собой право отнестись к этим заявлениям с глубочайшим недоверием. И дело даже не в самом Сильвестре – в конце концов, он всего лишь разделял общее мнение эпохи. Ведь, по словам русского историка И.Е. Забелина, «Домострой» был «цветом нашей старой книжной образованности… В практическом, жизненном смысле он явился цветом и соком русской нравственности, возделанной в течение веков на почве писания и на почве исконивечных бытовых идеалов». Беда состояла в том, что «домостроители» XVI века (впрочем, не они первые, не они последние) не заметили, как Дом – символ и прибежище наиболее личной и сущностной свободы человека – их стараниями оказался закрепощен, заключен в жесткие рамки и нормы. И потому нет ничего удивительного и неожиданного в том, что личность Грозного проросла на этой почве «исконивечных идеалов» так же свободно и естественно, как зерно, брошенное в хорошо возделанную землю. Каковы цветы, таковы и плоды… «Недаром Грозный явился вместе с Домостроем, – продолжает Забелин. – История выразила в этих двух формах многовековые плоды русской жизни. Домострой был вполне законченным словом ее нравственного и общественного идеала. Грозный был