Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен КоткинЧитать онлайн книгу.
уничтожил многие из его статей и книг на эту тему [187]. Между тем черновик статьи Ворошилова был отправлен Сталину на предварительный просмотр. Нарком обороны написал, что Сталин делал меньше ошибок, чем другие. Сталин ответил: «Клим! Ошибок не было, надо выбросить этот абзац» [188].
Ближе к массам (в метафизическом плане)
Тем, кто хотел участвовать во всемирно-историческом строительстве социализма, следовало встать в строй. «Теперь уже совершенно ясно, что нельзя быть за партию и против данного Центрального Комитета, – писал в «Правде» порвавший с Троцким и поставленный во главе Госбанка Георгий (Юрий) Пятаков (23.12.1929), – и нельзя быть за Центральный Комитет и против Сталина» [189]. Впрочем, в отличие от итальянского фашизма марксизму было проблематично признать культ вождя. Этот деликатный вопрос был в открытую рассмотрен, вероятно, в последний раз при Сталине, в передовице журнала «Партийное строительство», в номере, посвященном юбилею Сталина. Автор передовицы К. Попов называл наличие вождя необходимостью, а про Сталина он писал, что тот «вооружен марксистско-ленинской революционной теорией, закален многолетним опытом борьбы за ленинизм рука об руку с Лениным». Попов писал о существовании «руководящей группы» в партии и называл Сталина «подлинным „первым среди равных“», поскольку в борьбе за ленинизм он «неизменно выражает волю сотен тысяч и миллионов». Иными словами, антилиберальный режим Сталина объявлялся демократическим. Попов ссылался на Ленина в том смысле, что «один человек может выражать волю сотен и десятков тысяч людей», и делал упор на «демократии» партийных съездов, на которых «воля коллективного партийного руководства и воля вождей сливается с волей масс» [190].
Советские газеты тем временем поносили реальных советских рабочих как лодырей, прогульщиков и пьяниц, своей недисциплинированностью расстраивавших индустриальные планы режима. Меньшевистская эмигрантская печать рассуждала о том, что контроль над предприятиями остался в руках у «капиталистических» типов. Горький, тоже находившийся за границей, был ошарашен. «…факты отрицательного характера… нужно уравновешивать фактами характера положительного, – призывал он в письме Сталину в конце 1929 года. – Выполнение плана пятилетки необходимо показывать из недели в неделю, из месяца в месяц… [следует писать о строительстве] жилищ, заводов и фабрик, хлебозаводов и дворцов культуры, фабрик-кухонь и школ… Нужно, чтоб пресса… напоминала бы самой себе и читателям, что строительство социализма в Союзе Советов осуществляется не разгильдяями и хулиганами, не ошалевшими дураками, а действительно мощной и новой исторической силой – рабочим классом». Впрочем, вскоре в публичной сфере было уже никуда не деться от новостей о «социалистическом строительстве» и трудовом героизме, как и от панегириков Сталину и зловещих сюжетов о вредительстве [191].
Ликвидация кулачества как
Volkogonov,
Ворошилов. Сталин и Красная армия.
В эмигрантских источниках приводилась более откровенная версия. «Сталин – единственный, кому мы должны подчиняться, чтобы не вышло еще хуже, – якобы в частной беседе говорил Пятаков. – Бухарин и Рыков предаются самообману, думая, что могут править вместо Сталина; его место займут Каганович и иже с ним, а подчиняться Кагановичу я не могу и не стану». Вне зависимости от того, действительно ли Пятаков так говорил или все это выдумали сторонники Троцкого, чтобы доставить удовольствие своему господину, в данных словах отражалось всеобщее ощущение, что Сталин на голову превосходит всех членов своей фракции. Souvarine,
Далее Попов выделял руководящую роль Сталина, утверждая, что в сложных ситуациях тот не поддавался панике. Попов.
Graziosi, “Stalin’s Anti-Worker ‘Workerism’ 1924–1931,” 253–4;