Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2. Стивен КоткинЧитать онлайн книгу.
индустрию, имея такую сельскохозяйственную базу, как мелкокрестьянское хозяйство, неспособное на расширенное воспроизводство и представляющее к тому же преобладающую силу в нашем народном хозяйстве? – задавался Сталин риторическим вопросом. – Нет, нельзя. Можно ли в продолжение более или менее долгого периода времени базировать Советскую власть и социалистическое строительство на двух разных основах – на основе самой крупной и объединенной социалистической промышленности и на основе самого раздробленного и отсталого мелкотоварного крестьянского хозяйства? Нет, нельзя». И далее: «Где же выход? Выход в том, чтобы укрупнить сельское хозяйство, сделать его способным к накоплению, к расширенному воспроизводству и преобразовать таким образом сельскохозяйственную базу народного хозяйства» [196]. Сталин был известен своим тихим голосом, но один из слушателей назвал его ультраагрессивную речь «электризующей» [197].
Диктатор уже в который раз организовал заговор в рамках режима: более месяца назад он принимал на Старой площади верхушку ОГПУ – Ягоду, Мессинга, Евдокимова и прочих, а также Георгия Благонравова, бывшего главу транспортного отдела ОГПУ, теперь занимавшего должность первого заместителя наркома путей сообщения [198]. Этой команде и предстояло заняться ликвидацией кулака.
Кроме того, Сталин при помощи карандаша отдал победу более оголтелым членам комиссии Яковлева: неопределенно долгое существование артелей с их частичным обобществлением уже не дозволялось в качестве главной формы коллективизации; их предстояло изжить в ходе скачка к «высшей форме» – коммуне. Также Сталин вычеркнул упоминание о том, что у колхозников останется мелкий инвентарь, куры и молочная корова, и приписал, что коллективизация должна быть проведена всего за один-два года (в зависимости от региона) посредством раскулачивания. Все это вошло в резолюцию Политбюро, принятую 5 января 1930 года [199]. Шесть дней спустя Ягода осведомился у своих главных подчиненных, сколько человек можно отправить в существующие трудовые лагеря и где можно быстро устроить новые лагеря, призвав «думать творчески» [200]. Соответственно для каждого региона была определена квота на депортации [201]. «…не у всякого хватает нервов, силы, характера, понимания воспринять картину грандиозной ломки старого и лихорадочной стройки нового, – распинался Сталин в письме Горькому в Сорренто (17 января). – Понятно, что при такой „головоломной сутолоке“ у нас не может не быть усталых, издерганных, изношенных, отчаявшихся, отходящих, наконец – перебегающих в лагерь врагов. Неизбежные „издержки“ революции» [202].
Сталин разослал в местные партийные аппараты секретные циркуляры о раскулачивании более 2 миллионов крестьян при помощи всех доступных инструментов: прокуратур, судов, милиции, ОГПУ, партийных активистов, городских рабочих, а при необходимости и армии [203].
Solomon, “Rural Scholars,” 148 (слова С. М. Дубровского). По слухам, Бухарин, Томский и Рыков накануне нового 1930 г. без приглашения явились к Сталину в его кремлевскую квартиру, принеся с собой грузинское вино, и Сталин впустил их. Medvedev,
Это было 20 ноября 1929 г. 28 ноября Сталин принял Каменева, 11 декабря – Зиновьева.
Данилов и др.
Ивницкий.
2 февраля 1930 г. была издана секретная инструкция для особых отделов ОГПУ, надзиравших за Красной армией, о составлении списков бойцов, имеющих связи с «кулацкими элементами». Бойцы, уличенные в антисоветской деятельности, подлежали аресту. Сувениров.