Клёкот из глубин. Сергей МосквичевЧитать онлайн книгу.
ласкала себя, подол платья спал вниз, прикрыв неприличие:
– А теперь я никому не нужна… – женщина, точно, потухла на глазах. – Вот бы Эгир взял меня в свою пучину.
– Подумай до завтрашнего тинга о том, с какими словами отправишься в иной мир. И помолись лучше Вотану. Демонам ты не нужна, – сурово произнёс Готтфрид. На лицах менестрелей и старосты лагман разглядел скорбное согласие.
Осталось допросить Фета Хилака. Фроуд Горьководный любезно провёл к его месту заключения, будто Готтфрид мог заблудиться среди девяти несчастных клеток. Местный богатей спал точно так же, как старушка Брундге. И в чувства его Бек собирался привести идентично.
В этот раз лагман врезал по металлу прутьев своим сапожищем ещё сильнее, но Фет Хилак только простонал что-то сквозь сон.
«Он пьян, – понял Готтфрид, встретившись с испуганным взглядом охранника клеток. – Ему же хуже».
– Я закончил, староста.
– Как?! – вероятнее это было услышать от Фроуда, чем от Филипа, хотя Бек мог уже понять, что кичащийся своей дружбой с конунгом прославленный менестрель путает этот чёрный берег со столичным. Там он почётный гость, не здесь.
«Ещё один подобный вопрос, и я безо всякого тинга прикажу укоротить твой язык, сморчок!» – Готтфрид горел желанием сказать так, но выдал лишь:
– Жена утонувшего Люция обвиняет Фета Хилака в убийстве, официально. По закону Скайсдора, если Фет не сможет себя защитить, на тинге я буду волен распоряжаться его судьбой. С милости Зиу, разумеется, – лагману даже показалось по кислой морде барда, что уравновешенный ответ принизил этого самодура эффективнее, чем возможная угроза. – У Фета Хилака был шанс высказаться здесь и сейчас, но он встельку пьян.
Филип пошевелил ноздрями, Готтфрид предположил, что бард борется с внутренним гневом, но помогать ему, успокаивая, не стал.
– Боги всё видят и ведут нас всех. Правда за Вами, – наконец выпалил менестрель. – А у меня достаточно материала для сказа о великом лагмане.
– Не спешите, господин певун, – называя его так, Готтфрид разошёлся, чтобы поиздеваться над Филипом ещё, – после тингов всё обдумаете.
– Ладно, – бард нервно кивнул. – Вы сделали всё, что обещали нам с Златовлаской, спрашивайте о моём творчестве то, что хотели.
Готтфрид намеревался хорошенько прогреть Филипа и выведать всё, что только можно о тёмных клинках. Здесь и сейчас это не представлялось возможным. Ни обстановка не располагала, ни лишние уши не способствовали хорошему разговору.
– Я Ваш поклонник, господин Молчаливый. Давайте поступим так: я украду Вас у зрителей сегодня вечером, угощу жарким и мёдом, тогда и обсудим всю глубину Ваших баллад, – Готтфрид не рассчитывал на полное расположение Филипа, но ставил на то, что на лесть у музыканта не может быть иммунитета от природы. И бард смягчился:
– Не смею отказываться.
– Тогда, до вечера, думаю, у всех нас полно дел.
Намёк Готтфрида