Клёкот из глубин. Сергей МосквичевЧитать онлайн книгу.
разносимые говорливыми скальдами и торговцами быстрее ветра, гласили, что земле на перекрёстке уготовано возрождение и не одним Радогостом. В Кроссвинд вновь стекались купцы и ремесленники. Скегги не видел другого выхода, как искать доброту среди селян. Не только мужей хоронили в военные годы, но и детей. Удача в том, чтобы стать кому-то новым сыном, не казалась столь призрачной.
У бревенчатого забора, где на весенней траве пасёт гусей ребятня, остаться незамеченным трудно. Мужчина и женщина, уже немолодые, пригласили Скегги стать частью дружной семьи. Широкие улыбки и такое лёгкое гостеприимство не испугали, осторожность уснула.
– Сегодня мы везём гусей на ярмарку, к Голубому озеру, – сказал новообретённый отец. – Поможешь?
Мужчина и женщина придушили шестерых птиц, усадили Скегги на лошадь. Отец сел с ним, мать запрыгнула на свою скакунью.
– Только мы поедем на ярмарку, втроём?
– Да, Младший Сын. Только мы.
Пара оказалась мерзавцами, Хрутом и Раннвейг. Они посмеялись над мальчишкой, но предложили путешествовать с ними. Правда, в качестве «подмастерья». Так они выражались. Хрут порой называл Младшим Сыном, но Скегги чувствовал себя слугой. И хотя еда и место для ночлега теперь обеспечивались Хрутом и Раннвейг, никакой любви он не чувствовал, как и не находил ничего безвозмездного. Точно по бартеру обменивались они между собой заботой, эмоциями и теплом. Никаких даров, лишь расчёт.
Куда делась Раннвейг? Скегги не знал, да и не хотел знать. Исчезла в один день и всё, может, Хрут прикончил, что-то не поделив? Сирота ещё помнил свою настоящую мать. И никакая проходимка её бы не заменила. Хрут на роль отца тоже не годился, но Скегги на его счёт и не грезил.
На рассвете мастер растолкал слугу:
– Подъём, лежебока.
Прощание с купцами прошло скомкано, даже как-то неблагодарно. Хрут был сердит, пуще прежнего пинал Голубку, старался как можно скорее двинуться в путь:
– Разгрузочный день. В Бэрбелле поедим. Твои ноженьки это ускорит, Скегги.
Конечно же, мастер знал, что его слуга любит поесть. А кто не любит? Младший Сын не был уверен, что нравится Хруту, но без сомнения ответил бы на вопрос: что его больше всего бесит – сбиваться с графика.
Мастер пытался спешить, ругаясь на кобылу и поминая в суе богов. Скегги поспевал следом. Мазь от мозолей действовала, солнце не выглядывало до полудня, а как показалось, было уже на юге. Стихии природы остыли за ночь, израсходовав буйство, ветер угомонился, и ничто не кололо глаз. Но всем старым бедам на смену пришла новая: дорогу изрядно засыпало. Дневная усталость настигла, едва началась вторая его половина. Не мудрено. От высокого подъёма ног ныли голени.
Только с закатом путники увидели на горизонте бэрбеллские огни. Даже пылкий энтузиазм Хрута угас:
– Проклятие.
Слуга не меньше минуты смотрел на гримасу, застывшую на лице