Когда оттаял Байкал. Мария Александровна АнисоваЧитать онлайн книгу.
году. Серая осень, когда красок уже нет, а снег ещё не выпал, холод, мрак, ледяные ветра. Основательно промёрзнув в автобусе, мы затащили сумки в полуторку на пятом этаже. Изначально сообщали, что дадут несколько квартир на выбор, но комендант об этом даже не заговорила, а мы слишком устали, чтобы спрашивать. И вот оказались на чемоданах среди пустой комнаты с дешёвым потрескавшимся линолеумом…
Мы закупили какую-то недорогую мебель, муж начал заниматься трудоустройством и вскоре вышел на работу. Я осталась заниматься хозяйством. Не то, чтобы это занятие мне сильно претило, но после насыщенной, любимой работы среди единомышленников, в родном городе-миллионнике, здесь меня объяла тоска. Я ходила по квартире, стараясь заглушить пульсирующие в голове строки Мандельштама: «и всю ночь напролёт ждут гостей дорогих, шевеля кандалами цепочек дверных…».
Именно кандалами происходящее и ощущалось. На въезде в город – колючая проволока, КПП с военными, куча солдат на улицах, пропускной режим. Каждый смотрит на тебя с подозрением – не шпион ли? Хочешь уехать – оформляй документы, хочешь вернуться – оформляй ещё больше. Ощущение полной духовной, тотальной несвободы писателями всегда чувствуется особенно остро. Поэтому прогнать Мандельштама из мыслей никак не получалось.
Кроме мужа, у меня в городе не было ни одного знакомого. Я ходила по городским организациям, оформляя документы, и в начале разговора там непременно узнавали: не из института ли я? Нет? Ну, тогда пожалуйте в общую очередь. Социальное расслоение на сотрудников основного предприятия и прочих сильно усложняло и без того непростую адаптацию.
На стенке в лифте в нашем доме висела инструкция по пользованию этим незамысловатым устройством. В строке, где указывалась скорость в 7 м/с, ручкой было зачёркнуто число и подписано сверху – 0,7 м/с. И ни одной философской надписи на стене, ни одного рисунка. Это было очень показательно: в городе жили сплошь физики и математики, в общество которых я совершенно не вписывалась. Моим идеалом был и остаётся подъезд «нехорошей квартиры», в которой ныне размещается дом-музей М. А. Булгакова. Если вы бывали там, то могли видеть, что все лестничные пролёты сверху донизу пестрят цитатами из его произведений и самодельными иллюстрациями к ним.
Всё это привело к тому, что цитирование Мандельштама постепенно превратилось в один тоскливый вой и ежедневные слёзы. Это был тот момент, когда мы окончательно поняли: так больше продолжаться не может. И муж начал пытаться пристроить меня на работу с помощью своих более-менее сложившихся связей. Благодаря им меня пригласили на собеседование в корпоративную газету института, и я с воодушевлением туда отправилась.
Первое, что я услышала с порога от женщины, державшей моё резюме, это агрессивное: «А что, это нынче так модно у вас, что ли, не брать фамилию мужа?». Я оторопела. Какое отношение это имеет к моей профессиональной деятельности? Дальше – больше. В таком пассивно-агрессивном духе и прошло всё собеседование, на котором