Радио «Пустота». Алексей ЕгоровЧитать онлайн книгу.
зажгли свет. Сначала что-то щелкнуло. Весь народ затих, и в зале стало тихо, как в гробу. Все подняли свои головы кверху, и я последовал их примеру.
– Люстра, – тихонечко зашептал Рабинович и поспешил достать носовой платок.
Тем временем свет из глубины возвышения над нами начинал разрастаться. Казалось, он берется из ниоткуда. Самой люстры не было. Под потолком вообще ничего не было. Только неяркий и нерешительный голубоватый свет. Тем не менее он набирал и набирал свою силу. С нарастающим превосходством он сначала очертился в небольшую каплю. Затем капля увеличилась в размерах и округлилась. Свет не ранил глаз, мягко окутывая оперное пространство, проникая в каждый его уголок, освежая его сущность, возвращая к жизни. Становился все крепче и сильнее. Наконец в центре светящегося шара начала появляться основа. Небольшой золотистый шест был явно привинчен к потолку. Постепенно при нарастающем сиянии от шеста потянулись вены и артерии золотого потока. Они проникали и пропитывали все пространство шара, пронизывая его внутренность, как раковая опухоль, пускающая свои метастазы во все кончики организма. Шар при этом не переставал увеличиваться в размерах. Его уже можно было просто достать ладонью руки. И наконец свет опустился так низко, что моя голова оказалась внутри него. Из его глубины по невидимым канальцам к моей голове потянулись золотые нитки. У всех остальных происходило то же самое. Золотой шелк и голубой свет окутали мое лицо, и я уже ничего не видел, кроме этой световой мешанины. В голове у меня закружилось, и я услышал шум приближающегося парома…
…Вдруг он начал осознавать себя снова. Как будто его не было до этой самой секунды, и вдруг он появился. Из пыли и праха или из табакерки, как игрушечный чертик. Его за рукав трясла упрямая бабуля и все время твердила одно и то же:
– Какой у вас номер?
– Что? – непонимающе переспросил он.
Бабуля лихорадочно перевернула его ладонь и, тыча пальцем в ее центр, уверенно проговорила:
– Вот, вот о чем я вас спрашиваю!
Он посмотрел на свою ладонь и увидел номер, начерченный черным химическим карандашом в ее центре. Номер этот был 456.
– Да дайте же ему прийти в себя, – вмешался в беседу высокий темноволосый мужчина, отдаленно напоминавший ни то Хабенского в молодости, ни то Охлобыстина в зрелости.
– Я номер ваш запомнила, – трясущимся голосом произнесла старушенция, – вам не скоро еще, сидите, отдыхайте. С этими словами она принялась тормошить других одурманенных посетителей.
– Где я? – неуверенно спросил он и еще раз посмотрел на свою ладонь. Номер действительно был на месте.
– Я раньше читал, – весело отозвался темноволосый, – что душа испытывает огромные мучения только дважды в жизни. Первый раз во время своего рождения. Второй – во время смерти. А вы и правда ничего не помните? – он посмотрел на него так искренне и улыбчиво, что стало немного спокойно.
Он