Амалия и Генералиссимус. Мастер ЧэньЧитать онлайн книгу.
консул Джайлс, местные торговцы платили Суню дань. А мы собирали, кроме жалованья, свою собственную дань. Более того, за нами бегали, чтобы мы ее взяли. И чтобы были добрыми. Кантон, Кантон…
Тони передохнул, покатал туда-сюда кресло и вытащил из жестянки сигарету. Посмотрел на нее с сомнением.
– Остров Шамянь с его платанами… Два универмага, мы к ним подъезжали на авто – это на Вэньминду, сверкающей электричеством. Горбатые темные крыши жмутся друг к другу у набережной. А за ней – город из домиков на воде. Проходит мимо ржавый пароход-плоскодонка, и этот водяной квартал как бы весь вздыхает… И тут – вот они, мы, подъезжаем к очередному опиумному притону или там к борделю с маленькими флажками Китайской Республики. Каждый флажок – пятьдесят мексиканских серебряных долларов. На бумаге-то мы получали по пятьдесят пять тысяч долларов в день, но то были другие доллары, бумажки… И какая разница, что ты всего лишь капитан? Годы шли незаметно, бремя возраста не довлело над моей седеющей головой… Да она тогда и не седела вовсе. И так было, пока… А, что вспоминать об ушедшем.
– Боже мой, Тони, я-то думала, что ты, в основном, служил в шанхайских волонтерах!
– В Шанхае, в волонтерах, – это в конце, временный приют для странника, – сухо усмехнулся Тони. – И – если уж продолжать разговор про деградацию – то там было свободно место всего лишь лейтенанта. А мне после некоей жизненной катастрофы надо было срочно решать, что с собой делать. Ехать домой, в Америку, не хотелось. Я же не мог тогда знать, что очень скоро мне придется решать, как убираться уже из Шанхая, – как можно быстрее, и так, чтобы незаметно. Печальный конец в целом блистательной карьеры, дорогие дамы.
Я молчала и думала о том, что дальше в этой карьере – какой бы она ни оказалась – был побег бывшего майора из Шанхая на запад, через весь Китай, Бирму – сюда, к пальмам и акациям Малайи. И где-то в середине этого долгого пути был огромный китайский город Чунцин. И больная женщина в гостинице, из которой ее хотели выселить такую как есть – с инфлюэнцей, жаром и замолчавшим саксофоном. Я видела эту сцену в ее комнате – за комнату заплачено; женщина, вымытая, напоенная лекарствами, лежит между смененных простынь; в кресле у окна спит, открыв рот, спасший ее мужчина с бородкой и в овальных очках.
В этом сумасшедшем и беспощадном мире должна быть – и есть – справедливость.
– Господин Херберт, – сказала я, наконец. – Мне безразлично, в каком звании вы были в Легионе, а в каком – у этого… дедушки с большой головой.
Я вдруг поняла, что в комнате что-то изменилось – они оба слушали меня в полной тишине, не шевелясь.
– В моей личной армии вы будете полковником, – сказала я негромко.
Он смотрел на меня с неподвижным лицом. И я поняла, что сделала что-то очень важное и правильное.
Наконец, Тони быстрым движением уронил голову вниз и сразу же отдернул ее обратно.
С улицы раздался клаксон какого-то авто – ква-ква – и быстрое