Полюс капитана Скотта. Богдан СушинскийЧитать онлайн книгу.
на лошадок да еще на свое «заморское чудо техники» – тройку мощных механизированных саней на гусеничном ходу. Но вместе с тем понимали, что пристрастие капитана к своим миниатюрным лошадкам да к мотосаням ответственности за судьбу собак с них не снимает.
– Лайки плохо переносят это путешествие, сэр, – мрачно ответил лейтенант[8].
– У меня сложилось такое же впечатление, – проворчал Скотт.
– Животные явно не приспособлены к жизни на судне и к штормовым переходам, господин полковник флота, это очевидно.
Похоже, Мирз никак не мог смириться с тем, что офицера, чей чин соответствует чину сухопутного полковника, на флоте, а значит, и здесь, в экспедиции, организованной военными, именуют «капитаном». Теперь, когда Скотт представал перед полярниками и моряками без мундира, такое обращение к нему – «полковник флота» – одного из офицеров напоминало всем остальным о его высоком флотском чине. Тем более что рядом со Скоттом были еще капитан (командир) судна Эванс и кавалерийский капитан Отс.
Наверное, поэтому ни одного замечания Мирзу он так и не сделал, а все остальные офицеры постепенно перенимали эту форму обращения.
– Одного мы уже потеряли. Как ведут себя остальные? Каково их общее состояние?
– Такое же, как и большинства людей на этом судне, после всех пережитых ими штормов. Не считая, конечно, нескольких наиболее опытных моряков.
– Благодарю за уточнение, – сквозь зубы процедил Скотт.
– Но как только собаки окажутся на земле, в снегах, сразу же почувствуют себя в родной стихии, – заверил его Дмитрий, и капитан обратил внимание, что английский язык этого русского стал значительно чище и непринужденнее[9]. – Но пока что большинство из них терпят лишения от холода, поскольку находятся на мешках и просто на открытой палубе…
– От холода? – прервал его начальник экспедиции. – Но ведь вы уверяли, что они выдерживают сорокаградусные морозы.
– И пятидесятиградусные тоже. Но при сухом морозе и сухой шерсти. А здесь они страдают оттого, что постоянно мокрые. Мы закупили собак гиляцкой породы, сэр, которые в течение столетий используются на Дальнем Востоке не только гиляками[10], но всеми уважающими себя русскими каюрами. В Антарктиде они не подведут.
– Но я слышал, что лучший из ваших псов тоже заболел.
– Качка и холодная морская купель едва не доконали этого пса, он отказывался от еды и, кажется, смирился с гибелью. Но я закидал его в сено, где за сутки он ожил, отогрелся и теперь уже ест, как все. Еще одного пса смыло волной за борт, но, к счастью, следующая волна вернула его на палубу. Все мы очень удивились такому странному спасению, поэтому дружно выхаживаем этого пса.
Скотт поднялся из-за стола, медленно прошелся вдоль него и, остановившись напротив каюра, с иронической ухмылкой спросил:
– Если бы вам, господин Гирёв, представилась возможность одному дойти на нартах до полюса, вы
Лейтенант Сесил Мирз был ответственным за сохранность собак и за работу собачьих упряжек, а капитан драгунского полка (в романе, по русской традиции, он предстает в чине кавалерийского капитана, то есть ротмистра) Лоуренс Отс (в некоторых публикациях – Оутс) отвечал за сохранность маньчжурских пони и за работу их упряжек.
На быстрое овладение Дмитрием английским, а также на его сообразительность и трудолюбие, Скотт указывал в своем дневнике.
Гиляки – русское, теперь уже прежнее, название дальневосточной народности нивхов, проживающей в низовьях Амура и на острове Сахалин.