Мякоть. Сергей МалицкийЧитать онлайн книгу.
связи. Вес. А что такое Рыбкин? Рыбкина, то есть? Смех, да и только. Ты не обижайся, конечно.
– И все-таки? – спросил Рыбкин.
– Понимаешь… – Горохов задумался и как будто впервые стал серьезным.
Впервые не в этот день, в котором Рыбкин сидел в его, Горохова, шезлонге, а впервые за все их черт знает какое долгое знакомство.
– Это не имело никакого значения. Если бы она сказала, я бы взял ее фамилию. Только чтобы быть с нею рядом.
– И стал бы Борькой Гречушкиным, – заключил Рыбкин. – Никакой разницы. БГ.
– «БГ – бог. От него сияние исходит», – засмеялся Горохов. – Нет, правда. Все равно. Ты сам-то хоть понимаешь, что ты не Рыбкин на самом деле? Ты божье существо, для которого это имя вроде сухого листа, прилипшего от банного веника. Окатил себя из лоханки, и вот уже ты не Рыбкин, а тот, кто ты есть.
– И кто же я есть? – спросил Рыбкин.
– Мудак, – сказал Горохов.
– Мудак? – удивился Рыбкин.
– Как и все вокруг, – вздохнул Горохов. – Как и я, как и Сергей Сергеевич, как твой Корней. Ты это хоть способен понять?
– Не сходится, – заметил Рыбкин. – А как же женщины? Нет феминитива к слову «мудак». И сразу скажу, «ТП» – не подходит. Совсем другая дефиниция. Или коннотация?
– А это неслучайно, – улыбнулся Горохов. – Женщины – это совсем другое. Это смысл жизни. Он не может быть мудацким. Иначе это бессмыслица. Кстати, класс! Бессмыслица жизни! А?
– А кто же тогда мы? – спросил Рыбкин.
– Гаджеты, – ответил Горохов. – Или вот еще мне нравится одно слово. Девайсы.
– Отличный плов, – заметил Рыбкин. – Не хуже, чем в Ташкенте. Только тарелка должна быть вытянутая. Овальная. Как для селедки.
…
– Сколько отсюда до Селигера? – спросил Горохов, разглядывая выкошенное поле.
– Не знаю, – пожал плечами Рыбкин. – Где-то километров триста. Или чуть больше.
– Валдайская возвышенность, – вздохнул Горохов. – Или вот еще мне нравится – Алаунские горы. Всего ничего, и четырехсот метров не будет в самой высокой точке. А древние греки думали, что здесь у нас настоящие вершины. Ну, не знаю. Что-то вроде Урала, что ли. Так и обозначали на картах. Гиперборейские горы. Или Рифейские. Представляешь, если бы вон там были горные вершины? Это же такой кайф! Триста километров. Фигня. Мы бы были почти горцами. И жили бы на южном склоне Валдайских гор. И не мерзли бы так. Весь холод – с той стороны. Какой там Алтай? Валдай под боком! Горные лыжи. Ущелья и горные реки. Горные бараны. Снежные барсы. Бунгало в горной долине. Мечта!
– Горные козлы, – резюмировал Рыбкин. – Мы были бы горными козлами. А так – обычные. Равнинные.
– Мудак и козел – не одно и то же, – не согласился Горохов. – Что тебе отец оставил?
– Ничего, – после недолгой паузы обронил Рыбкин.
– Так не бывает, – поморщился Горохов. – Ты же понимаешь, что я не о деньгах?
– Да уж, – пробормотал Рыбкин. – Какие там деньги. Что-то на книжке было, но так… смех один. Юлька